Молчаливый слуга - [64]

Комната была странной, и Мамми вместо того, чтобы отведать ужин после долгой дороги, разглаживала перед собой скатерть. Не знала она, что новый ее работодатель лично покупал мебель для милого друга у самых дорогих мебельщиков в округе. Кровать была лучше, чем у хозяина, а ковер на полу хоть и скромной расцветки, но привезен из Персии. Весь вечер он с трепетом расставлял все в комнате по своим местам, приказал слугам приготовить изысканный ужин и положить каждое кушанье на простые тарелки.

Тут кусты акации под окном зашевелились. Сложив руки, женщина исподлобья посмотрела в окно, и, замотав головой, грозно произнесла:

– Вылезай уже, проказник. Старую Мамми не проведешь!

Джеймс появился в окне, он перешагнул через подоконник, со спокойным и гордым видом сел за стол.

– Я хотел тебя удивить, – признался он.

– Конечно, сынок, так и есть, так и есть. Теперь же я хочу услышать, где ты пропадал все это время.

Они просидели до позднего вечера. Джеймс вручил Мамми бумагу, согласно этому документу она теперь являлась свободным человеком. Эту бумагу Мамми взяла дрожащими руками. Когда-то в молодости она мечтала быть свободной, сейчас же ее радовало больше другое. Она всю свою жизнь отдала белым людям, заботясь о них, приходя к ним в тот момент, когда они болели. Она отдавала им добро, переживала за них. И все равно рабыня не была им ровней, она отдала им жизнь за кусок хлеба, и они считали, что это нормально, так и должно быть. Джеймс сказал ей, что в его доме нет рабов, каждый работник свободен, у них есть жалование, и они тратят его по своему усмотрению. И тогда Мамми поняла, что господь бог, видимо, считал ее не такой уж бесполезной, он помог пробудить ей свет в маленьком молчаливом мальчике.

А потом Джеймс ушел, чтобы наутро отправиться в очередное плавание, и он знал, пока в его доме есть Мамми, стены его «крепости» будут целы и невредимы. Женщина взялась за дела, она быстро наладила работу в доме. И вот теперь с деловым видом встречала гостей.

Мамми растопила жарче камин, закрыла окна занавесками. И Джейн стало не удобно от того, что она так по детски прячется под одеялом. Медленно выбравшись из укрытия, Джейн как провинившаяся все смотрела в пол. Служанка вдруг всплеснула руками и резко воскликнула так, что девушка часто заморгала от испуга.

– Матерь божья, это кто ж вас в мужское одел!

– Никто. Я сама.

– Ох, ладно, не буду я спрашивать по какой причине это произошло, Джеймс и так говорит мне, что если уж мне что интересно, то я до кишков достану. Давайте-ка, я вам помогу!

Джейн слегка улыбнулась.

– Спасибо.

Джейн не стала сопротивляться предприимчивой хозяюшке. Она расстегнула одежду, сняла сапоги, стянула через голову рубашку. Когда девушка залезла в лохань с водой, то поняла, что Мамми заранее предугадала ее медлительность. Вода была идеальна. Прижавшись к ногам, Джейн положила подбородок на колени.

– Миссис Бейкер, вы такая молоденькая, а сгорбились, словно моя соседка старушка Пигги. Ох уж эта Пигги, столько всего она пережила, после смерти мужа трех детей одна поднимала. Росли они у нее словно сорняки. Она у Семплов работала, уйдет на работу и все, нет ее. Младший мальчишка вообще мог целый день бегать голышом по улице. Некому было одевать.

– И что же, не было у нее родни?

– Как же, все были, да только кому она нужна была с тремя ртами. Если б ее свекровь или мать приютили, остальные дети заклевали бы. Нет, не такая была Пигги, сама все тащила, до конца была предприимчивой. Одно было плохо – она все только под ноги смотрела, как будто мир этот видеть не хотела. Так и склонила ее жизнь к старости. И вы сейчас мне эту Пигги напоминаете, у вас взгляд все вниз уходит! Вы как будто прячетесь от всех!

Джейн усмехнулась.

– Вы знаете, я сейчас действительно хочу спрятаться. Знаю, что Алекс придет, что-то начнет говорить, и чтобы не говорил, не любит он меня все равно.

– Обидел он вас?

– Не знаю, как правильно ответить, просто тогда все было так мило, а потом он изменился.

– О! Так вы милая влюбилась в одного, а жили с другим! Это многие проходят. Если вспомнить моего старого ворчуна, так диву даешься, как это я ему в девках верила, ведь дурой вроде никогда не была. А потом жизнь все расставила по своим местам! Вроде и мужик работящий, но такой медлительный, словно черепахой был рожден.

– А я и не знала своего мужа настоящим.

– Вот сегодня и узнаете, не даром он вас столько времени искал, покаяться хочет!

– Покаяться? Как же я узнаю, что он правду говорит? А вдруг обман, что же тогда? День он будет мил со мной, а потом замучит холодом и презрением за мою легковерность?

– Да, сложно тут. Однако всем отношениям есть свой конец. Для себя вы поставили точку, а вот мистер Бейкер нет. У вас сегодня будет возможность дать ему понять, что все кончено, и вы движетесь дальше без него. Наверное, только ради этого стоит поговорить с ним.

Когда вынесли лохань, ушли слуги, Джейн села около камина, чтобы просушить волосы. Она не хотела этого разговора, однако прятаться больше не собиралась. «Пусть скажет все как есть, пусть скажет то, что должен был сказать еще тогда! И как бы больно ни было, я должна это пройти, заставить его увидеть в себе человека с собственной судьбой. Ведь судьба, как бы не думали другие, принадлежит только ее хозяину. Если Алекс имеет свое мнение по поводу своей жизни, он должен понять, что и у меня есть планы на свою жизнь». Джейн не очень знала еще свои планы, но все же решила отстоять свою позицию, она готовилась перешагнуть нежные чувства к человеку, ложный образ которого любила больше собственной жизни. Его образ до брака был идеален для нее, до того идеален, что она вместо того, чтобы жить так как велит ее разум и сердце, все пыталась стать для него кем-то другим, как будто подстраиваясь под его идеальное представление о женщине. Теперь ей было стыдно за свое наигранное поведение, и она совершенно не видела смысла в том, что они захватили корабль. Джейн знала одно – ей следовало идти своим путем с того момента, как Алекс ее покинул. Иногда приходится пройти путь мучений, бежать за тенью, подвергнуть себя испытаниям, и после всех испытаний понять, что силу человек может найти только внутри себя.