Молчаливая роза - [7]

— Майкл… — прошептала она, приближаясь к оргазму и чувствуя, что он будет таким острым, какой она редко испытывала, и уж наверняка не с Майклом. Она задрожала, волна наслаждения побежала по ее телу, а таинственные пальцы не прекращали творить свое волшебство. Не останавливаясь, они двигались взад и вперед, гладя, трогая, делая оргазм еще слаще… Майкл тоже кончил. Движения его перед тем были сильными, настойчивыми, энергичными, и Девон чуть не подумала, что он никогда не остановится. Женщина крепко прижала его к себе, но мысленно видела перед собой не Майкла, а другого: темноволосого мужчину, грубого и в то же время ласкового, с мускулистой грудью, заросшей густыми волосами. Рабочий парень, иностранец, подумала она, сама не зная почему. Руки шершавые, мозолистые, мускулистые, способные одним ударом размозжить ей голову, но когда эти руки трогали ее, ласковее их нельзя было представить ничего на свете.

Он португалец, — в безумном прозрении решила она, — мой черноволосый страстный любовник. Она понимала, что теряет разум, но когда Майкл обмяк, весь блестя от испарины, и руки покинули ее, все испытанное почему-то не показалось ей сумасшествием.

— Невероятно… — с благоговейным страхом прошептал Майкл.

— Да…

Они лежали рядом не двигаясь. Девон не хотелось верить, что грезы рассеялись. Майкл перекатился на край кровати, встал и пошел принимать душ. Он всегда так делал после близости и полагал, что Девон присоединится к нему. Девон вздохнула. Она предпочла бы еще полежать, вспоминая и смакуя их близость, но, как всегда, уступила и опустила на пол длинные ноги.

Когда они закончили мыть друг друга и Майкл открыл дверь ванной, обнаружилось, что свет в спальне погас.

— Как это могло случиться? — спросил он, вглядываясь во тьму.

— Наверное, лампочка перегорела. — Девон двинулась к настольной лампе, но Майкл остановил ее.

— А, неважно, он нам больше и не понадобится. Иди в постель.

Девон улеглась, растянувшись на простыне, а Майкл выключил свет в ванной. Он сделал два шага в темную комнату и замер. У Девон тоже перехватило дыхание. Она не могла ни вздохнуть, ни охнуть.

В комнате не было ни искорки света, ни проблеска, но тем не менее было видно, что гигантские клубы тьмы вращаются перед их глазами. Казалось, они растут, накатывают на Девон и Майкла, обволакивают их…

Майкл снова зажег свет в ванной. Бледный, потрясенный, он ухватился за ручку двери, словно нуждался в твердой опоре.

— Майкл, что это? — прошептала Девон, уверенная, что Галвестон видит и чувствует то же, что и она.

Он молча подошел к кровати, оставив свет непогашенным. С того места, где лежала Девон, этот свет был не просто виден, а, резкий и белый, бил ей прямо в лицо, но мысль о том, чтобы выключить лампочку, казалась настолько невозможной, что она и не заикнулась об этом.

Майкл скользнул под простыню и отвернулся к стене. Не обращая внимания на яркий свет, он уткнулся в подушку и закрыл глаза. Но очень не скоро, лишь минут через сорок, как показывали часы рядом с кроватью, дыхание его замедлилось и он забылся беспокойным сном. В конце концов он задышал ровно.

А вот Девон не могла заснуть. Не меняя позы, она пролежала полчаса как каменная, боясь шелохнуться и закрыть глаза. Что-то странное творилось в этой комнате. Она знала это так же точно, как и то, что рядом лежит спящий Майкл. И раз уж она поверила, это, как бы оно там ни называлось, будет преследовать ее до конца жизни.

Глава 2

Тревожное состояние, твердо сказала она сама себе. Такое с ней бывало и раньше, а в последние три дня она основательно понервничала.

Предполагалось, что они уедут в райский уголок, где смогут расслабиться и отдохнуть. Вместо этого дом, где они остановились, подействовал на нее так скверно, что внутренняя напряженность только усилилась. Конечно, в самом доме ничего опасного быть не могло. Видимо, сказалось недосыпание последних дней, слишком сложные, ответственные разговоры, волнения из-за забуксовавшей книги…

Ускоренное сердцебиение было одним из симптомов ее внутренней тревоги. Так же как увлажнение ладоней и покалывание в теле. Страх возникает от расшатанных нервов, объяснил ей врач. Обычное дело при стрессах. Первый приступ случился с ней полгода спустя после того как Пол бросил ее. «Наш брак был ошибкой, — заявил он. — Я не собираюсь продолжать с тобой отношения». Ему нужна свобода, чтобы «обрести себя самого и навести порядок в мыслях». Брак — занятие «не для него».

Девон чуть не упала. Она выходила замуж навсегда, до гробовой доски. Родители ее были женаты тридцать пять лет. Они никак не могли понять, почему муж бросил ее. Девон этого тоже не понимала. Она любила Пола.

Когда это началось, она была убеждена, что у нее нервный срыв. Слава Богу, что ей удалось тайком, по справочнику, найти психотерапевта Эрни Таунсенда. Она не хотела, чтобы об этом узнали родители, считавшие, что «знахари» существуют только для богачей, все хворобы которых сводятся к желанию поплакаться кому-нибудь в жилетку.

Доктор Таунсенд раскрыл ей механизм тревожного состояния — хотя науке еще не до конца известны корни этого заболевания — и объяснил, как держать себя под контролем. Девон была преисполнена решимости вернуться в норму и довольно скоро поправилась. Впоследствии она убедилась, что стала намного лучше разбираться в себе. Тем не менее время от времени приступы возвращались; обычно на нее накатывало после уик-эндов, хотя каждый последующий приступ был слабее предыдущего.