Молчаливая роза - [44]

— Да, знаю, — невозмутимо признался он после некоторой паузы.

— В таком случае жду вас в среду.

В среду в семь он приехал за ней — красивый, в дорогом черном костюме. Похоже, итальянском, решила Девон.

Она пригласила его войти и немного подождать. Ей надо было достать пальто.

— У вас очень мило. — Он оглядел мебель, картины и скульптуры, со вкусом подобранный антиквариат. — Элегантно и в то же время удобно. Мне такой сплав очень нравится. — Кажется, и она в его доме говорила нечто подобное.

— Благодарю вас. Дизайн в основном мой.

Он улыбнулся.

— В таком случае очень жаль, что у нас сейчас мало времени. Я убежден, что внутренний мир человека лучше всего отражается в атмосфере и обстановке его дома. — Он огляделся. — Подумать только, сколько я мог бы узнать о вас, Девон Джеймс. — Его серо-голубые глаза прошлись по ее лицу, затем скользнули ниже. У нее было ощущение, что Джонатан трогает ее обнаженную грудь сквозь несколько слоев материи.

Джонатан похвалил ее наряд — белую блузку из шелковой парчи и черные шелковые, сужающиеся книзу брюки. Девон нервно улыбнулась, взяла его за руку и повела к двери.

— Как вы правильно заметили, у нас мало времени. Не хотелось бы опаздывать.

В лимузине они говорили мало, лишь обменялись ничего не значащими фразами о холоде, ненастной погоде и событиях дня.

Их совместное посещение театра и ресторана могло бы оказаться приятным светским времяпрепровождением и не более того, если бы Стаффорд не касался ее плечом и не держал в ладони ее пальцы. Девон чувствовала власть и сексуальность этого мужчины; ее била внутренняя дрожь и пересыхало во рту. Она замечала, какими глазами смотрит на нее Стаффорд, как следит за каждым ее движением, пыталась представить себе, какие чувства он при этом испытывает. Но он был достаточно умен, чтобы маскировать свои эмоции. Теперь же, в театре, выражение его лица говорило лишь о реакции на происходящее на сцене. Девон была ему благодарна за приглашение, хотя радоваться и не следовало: он сам предельно ясно давал понять, что пойдет на все, лишь бы помешать ее работе. На сей раз он просто-напросто избрал другой способ давления. Но Девон держалась твердо. Ничто не сможет переубедить ее и заставить бросить начатое.

«Просто скажи «нет»» — вспомнила она призыв к наркоманам на плакатах, расклеенных по городу, и чуть не улыбнулась. Не похоже было, что Стаффорд способен учинить над ней физическую расправу. Тем не менее он был из тех людей, с которыми нужно считаться, а непреодолимое влечение к нему ослабляло ее позиции. Она была обязана жестко контролировать свое поведение и не могла позволить, чтобы личные чувства помешали реализовать задуманное…

— Не помню уж, сколько лет я не был в бродвейских театрах, — сказал он, прерывая ее размышления. — Обычно я слишком занят.

— Я начинаю думать, Джонатан Стаффорд, что вы слишком усердно работаете.

Он вздохнул, соглашаясь с ней.

— В этом нет ничего загадочного. Давно пытаюсь решить одну кадровую проблему — подобрать себе заместителя, на плечи которого я мог бы взвалить хотя бы часть своих дел по руководству компанией. Отлично знаю, какой человек мне нужен, но пока еще такого не встретил. По крайней мере, так я сам себе объясняю свою замотанность. Но что поделаешь — не вижу никого подходящего…

— Может быть, вы слишком привередливы?

Джонатан улыбнулся.

— Верно, очень привередлив и разборчив. — Он посмотрел на Девон с явным восхищением.

Но он и сам был достоин восхищения — весь литой, с бугристыми мускулами, смуглокожий, с необыкновенно мужественными, чеканными чертами лица.

Она поймала себя на том, что улыбается и краснеет, как пятнадцатилетняя девочка. Неотразимый, обаятельно улыбчивый, Джонатан играл на ней, как маэстро играет на хорошо настроенном музыкальном инструменте.

Девон знала, что и зачем он делает, и тем не менее не могла заставить себя не поддаваться его чарам. Только спектакль спасал ее. Если бы не представление, она бы, наверно, капитулировала без всяких условий. Но опера захватила ее с начала увертюры и до финального аккорда. Изумительные костюмы, роскошные декорации, невероятно талантливая труппа, великолепная музыка. Такого шедевра Бродвей, кажется, еще не знал.

Но Джонатан был очарован спектаклем не меньше, а то и больше, чем она.

— Я просто забыл, каким невероятным наслаждением может стать бродвейское представление. Обязательно приведу сюда Алекса. Наверняка ему понравится.

— Неужели он никогда не был в театре на Бродвее?

— Не был… — При упоминании о сыне Джонатан на миг нахмурился и добавил: — Ни разу.

— В будущем месяце в Линкольн-центре Нью-Йоркский балет показывает «Щелкунчика». Почему бы вам не пойти, если сможете достать билеты? Уверена, что ваш мальчик будет в настоящем восторге.

— Так и сделаю, — суховато сказал он. — Превосходная мысль.

С этого момента вечер стал тускнеть. Обед у Сарди вместо яркого события, которое могло надолго запомниться обоим, превратился в скучное, формальное мероприятие. Они ели быстро, в основном молча, а затем Джонатан предложил поискать другое, более спокойное место, где можно было бы поговорить откровенно, с глазу на глаз.