Мокрушники на довольствии - [30]

– Спи спокойно.

Я что-то промычал, смежил веки, и тут залился проклятущий дверной звонок.

– О, нет, – сказала Элла.

– Меня нет дома, – сказал я – Я ушел.

– Хорошо, – ответила она, вышла из спальни, и я опять закрыл глаза.

Когда Элла вернулась, я уже провалился в сон. Она тронула меня за плечо.

– Клей, это полиция. Они хотят поговорить с тобой.

Я разомкнул веки и увидел в дверях Граймса.

– Поднимайся, спящая красавица, – велел он. – Мы едем кататься.

– Вы что, решили снять комнату в этой проклятой квартире? – спросил я.

– Вставай и одевайся. Да поживее.

Я уставился на него, гадая, что стряслось с Тессельманом. Неужели он не сдержал слово и не окоротил легавых? Или эти его проклятые рыбки до сих пор мечут икру?

– Ну что теперь не так? – спросил я.

– Шевелись, – сказал он. – Если не хочешь, чтобы тебя упрятали за решетку.

– Упрятали? А что я сделал?

– Ты что-то путаешь, Клей. Вопросы задаю я. От тебя требуется только встать и одеться. – Он повернулся к Элле. – Если вы не против...

– Порядок, – сказал я. – Она уже видела меня в чем мать родила.

– И тем не менее, – возразил Граймс.

– Я буду в гостиной, – сказала Элла и ушла.

Я отбросил простыню, встал и, шлепая босыми ногами, принялся собирать свою разбросанную одежду, а заодно и разрозненные мысли. Тессельман уже часа два назад должен был дать отбой. Если, конечно, это рыбье отродье не надуло меня. Но с чего бы? Если убийца Мэвис Сент-Пол останется на свободе, Тессельман ничего не выиграет.

Разве что убийца – сам Эрнест Тессельман. Я сел на кровать и, натянув один носок, малость поразмышлял о своей догадке. Был ли в этом смысл?

Тессельман убивает ее, затаскивает в дом Билли-Билли как мальчика для битья и пускает в ход свое влияние, чтобы легавые, найдя его, больше ничего не вынюхивали. Был ли в этом смысл?

– Пойдем, Клей, – сказал Граймс. – Не тяни время.

Мне не хотелось отправляться в тюрьму. Ох, как же не хотелось мне в тюрягу. Догадка насчет Тессельмана осенила меня впервые, и теперь мне нужно было время, чтобы обмозговать ее, побегать и выяснить, имеет ли она смысл.

Тессельман норовил внушить мне, будто серьезно относился к Мэвис Сент-Пол, будто хотел добыть ей роль в музыкальной комедии. Он обещал ей жениться. Но его панегирик Мэвис звучал не правдоподобно, и Бетти Бенсон разделяла мою мысль о том, что Тессельман только корчил из себя влюбленного. Они вполне могли подраться. Возможно, Мэвис узнала, что он просто водит ее за нос. Они поругались, Тессельман вышел из себя, пырнул ее ножом...

– Ты собираешься гулять без башмаков? – спросил меня Граймс.

– Слушайте, Граймс, – сказал я, – мне вообще не хочется никуда идти. В чем дело? Вы что, ребята, продолжаете ставить силки на Билли-Билли Кэнтела?

Я вам уже говорил, что не знаю, где он, и мне это по-прежнему неведомо. Знай я, где его искать, самолично доставил бы Билли-Билли на Центральную улицу.

– Говорить будешь в участке, – ответил Граймс. – Тебе предоставят для этого все возможности Легавых не переспоришь и не урезонишь. Если уж им что втемяшится, пиши пропало. Даже взорвись за окном атомная бомба, они все равно поволокут меня через развалины прямиком в участок.

Я знал, что бесполезно пытаться разговаривать с легавыми. Лучше сыграть в их игру, поскорее выбраться из кутузки и опять заняться делом. Я оделся и в сопровождении Граймса вы шел в гостиную.

Элла сидела в кресле у телефона, а спутники Граймса, вот уже много часов неотлучно находившиеся при нем, стояли в дверях.

Элла взглянула на меня и сказала:

– Они не дают мне позвонить Клэнси.

– У них нет уважения к законности, – ответил я. – Позвони ему тотчас после нашего ухода.

– Хорошо, – ответила она. – Надеюсь, ничего серьезного, Клей?

Этого я не знал, а посему сказал:

– Нет, ничего серьезного, просто эти ребята потеряли где-то колоду карт и теперь маются бездельем.

– Пошли, – поторопил меня Граймс.

– Я сейчас же позвоню Клэнси, – пообещала Элла напоследок.

Когда мы шагали к лифтам, Граймс заметил:

– Ты ее не стоишь. Похоже, она славная девушка.

– Славная, – ответил я. – Слушайте, нам и впрямь надо куда-то ехать?

– Да.

Дверцы лифта открылись, и мы вошли в кабину. Четверым тут было малость тесновато.

– Я правда не знаю, где Билли-Билли, – повторил я. – Можете посадить меня хоть на целую вечность, я все равно не буду этого знать.

– Кэнтел тут ни при чем, – ответил Граймс.

Лифт пошел вниз, но противная легкость в желудке объяснялась отнюдь не этим обстоятельством.

– Так дело не в Кэнтеле? – спросил я.

– Черт, ты и сам прекрасно это знаешь, – ответил Граймс.

– Откуда?

– А оттуда! Ты до кого-то добрался. Не знаю уж, до кого, только нам велели прекратить розыск Кэнтела и не осложнять жизнь синдикату, – он скривился от омерзения. – Иногда мне хочется стать президентом. Всего на сутки. На какие-то двадцать четыре часа.

– Значит, вы взялись гадить мне из-за чего-то другого, так? Зелен виноград, да?

– Поговорим в участке, – ответил он.

– Ну и зануда же вы, мистер Граймс, – сказал я, утратив всякую охоту продолжать разговор. Тессельман все-таки сдержал слово, отозвал легавых, чтобы дать мне возможность без помех выяснить, кто убил его подружку и подставил Билли-Билли. И куда мне теперь девать свою версию? В помойное ведро, вот куда.