Мокруха - [29]

— У вас травки не найдется? — спросил он, тупо глядя в рюмку.

— Нет. Что, балуешься? — спросил Глен.

— Редко. У черных научился.

— Значит, пришлось тебе их помочить?

— Да. И буду мочить дальше.

— Молодец.

Тяпнули еще по рюмочке. Глен явно тянул разговор к какой-то цели.

— А как оно там было, на Кавказе? Рассказывай, не бойся, тут все свои. Вон с Сявым столько лет зону топтали, такого насмотрелись. Гена тоже мужик правильный, с пониманием. Знаем, как и что.

Андрей кивнул. Он рассказал про проданный автомат. И про войну. И про вербовку. И даже про тот расстрел, в котором участвовал.

— Досталось тебе, — с уважением произнес Брендюгин.

— Зачем тебе все это надо было? — спросил Гусявин. — Такая пахота за такие деньги.

— Ты не понимаешь. Там сам за себя. Там жизнь. А здесь все дерьмо!

— Верно, — кивнул Глен. — Пока мы животы надрывали, кто в зоне, кто на войне, тут всякие гады жирок нагуливали. Не так?

— Так.

Глен сталкивался с парнями, прошедшими войну. Он хорошо знал, что у них у всех бзик: пока мы там гибли и вшей кормили, вы тут все продавали, пропивали, с бабами гуляли и горя не знали.

— Ведь по жизни не только чурок давить надо. — Глен зажег сигарету. — Столько всякой мрази развелось — жирует, пирует. Не так?

— Правильно, — Андрей вздохнул и задел рукавом рюмку, пролив остаток водки.

— А у черного или у сволочи какой-нибудь взять то, что они награбили, — грех или нет?

— Нет. Я б их!.. — Андрей сжал кулак.

— Что, раздавил бы, да, солдат?

— И раздавил бы. Жалко, что ли? — Андрей был изрядно пьян, но говорил искренне.

— А как насчет того, чтобы завтра одну суку на несколько тысяч баксов обуть?

— Как?

— Прийти и взять. Мы достаточно крепкие люди, чтобы не просить, а брать… Кстати, он черный.

— Черных надо давить. — Андрей пьяно уронил голову на ладони.

— Ты согласен?

— Почему бы и нет?

Набрались очень крепко. Как всегда, утром Глен чувствовал себя лучше всех, потому что пил меньше других.

— С добрым утром, — поприветствовал он Андрея, выползшего из спальни.

— Ох, голова моя…

— Выпей, — предложил Брендюгин и протянул Андрею банку чешского пива. После нее стало легче.

— Так как, согласен? — напомнил Глен про вчерашний разговор.

— А если милиция нас накроет? — неуверенно произнес Андрей.

— Милиция? Он не из тех людей, кто побежит в милицию.

— Да мне, в общем-то, на милицию плевать. Дашнаков не боялся. Согласен.

— Кем ты по специальности был, когда воевал? — спросил Гусявин.

— Комотделения, взвода, разведчиком. Снайпером был.

— Значит, снайпером…

Эта кличка и прилипла к Андрею Барабанову.

***

Наводку на квартиру Амперяна Глен получил от Альтшуллера — адвоката по его первому делу, да и по двум последующим. Получилось все так. Глен наставил Карине синяк под глазом, когда она заикнулась, что их отношения неплохо бы прекратить. Как обычно, избиение закончилось бурными эротическими фантазиями. В знак примирения Глен повел ее в кафе гостиницы «Юбилейная». Едва они сделали заказ, как появился Альтшуллер.

— Здравствуйте, Семен. — Альтшуллер всегда говорил с Гленом только на «вы». Сама корректность и благовоспитанность. Под ними, впрочем, скрывалось много чего абсолютно противоположного.

— Вижу, Семен, на свободе вы зря времени не теряете, — маслено улыбнулся адвокат, разглядывая Карину. — Познакомите с вашей дамой?

— Карина.

— Яков Моисеевич Альтшуллер, адвокат, — церемонно представился он.

Карина кисло улыбнулась. Кривоногий, лысоватый, невысокий лет сорока живчик сразу ей не понравился. У него, наверное, седая волосатая грудь и вздувшиеся вены на ногах. Бр-р… Она положила свою руку на руку Глена.

— Я многим обязан Якову Моисеевичу.

— Чем же? — вызывающе спросила Карина, видя, что Альтшуллер продолжает поедать глазами ее оголенное над вырезом платья тело.

— Семену не всегда везло в жизни. Мне приходилось спасать его от козней недоброжелателей.

— И делал это блестяще. Я всегда говорил, что вы многого заслуживаете.

— К сожалению, не все представители рода человеческого умеют быть благодарными за сделанное им добро, — печально вздохнул Альтшуллер, прибавив про себя: «И ты в том числе, копейки на тебе заработал».

— Вы все защищаете от гнусных наветов честных людей?

— К сожалению, не все честные. Иные просто неприличные субъекты. Впрочем, кому интересны мои прозаические дела?

— Ну, почему же. Расскажите. — Глену показалось, что Альтшуллер затеял разговор неспроста.

— Защищал тут некоего Ашота Амперяна. Организовал фиктивную фирму, выбил под нее кредиты, провел несколько сделок, обманул партнеров, за что и был арестован. Обратился ко мне. Мне пришлось покрутиться, кое-кого, что греха таить, заинтересовать материально. Амперяна выпустили. И что же? Благодарность его была горяча, но носила скорее словесный характер.

— Не заплатил? — удивился Глен, он не мог поверить, что кто-то обставил Альтшуллера.

— Скажем так — мои услуги были расценены далеко не столь высоко, как они того заслуживали. Мошенник — он во всем мошенник.

Альтшуллер забыл упомянуть, что Амперян оказался не так прост и не спешил поверить на слово о «подмазывании» неких слуг закона. В результате адвокат получил сумму в три раза меньшую, чем та, на которую рассчитывал. Но все равно гораздо большую, чем та, которую заслужил. Дело было расследовано из рук вон плохо и держалось преимущественно на классовой ненависти следователя. Он работал всего два года и не имел не только опыта расследования подобных преступлений, но даже законченного высшего образования. К радости адвокатов и преступников, следственные органы области было почти развалены, профессионалы разбегались, на молодые кадры наваливалось такое количество дел, которые они не в состоянии были даже прочитать.