Мокко - [51]

Шрифт
Интервал

Сидя с закрытыми глазами, я пыталась пробудить в себе гнев, ярость – чувства, которые пылали во мне, когда я была в ее квартире, когда мне хотелось все переломать и разбить. Куда они подевались? Испарились. Исчезли. На их место пришло чувство неожиданное, особенное, которое обескуражило меня. Эва Марвиль была мне симпатична. Да, именно так – симпатична. Как такое возможно? И все же она мне нравилась, хотя всем своим существом я хотела бы ее ненавидеть. Непонятно почему, но мне было приятно находиться с ней рядом. Ее доброжелательность, ненавязчивость, ее гармоничные и плавные движения, ее сила, ее яркая улыбка… Перед такими, как она, легко изливать душу. Таких, как она, приятно развеселить шуткой. С такими приятно поболтать обо всем и ни о чем. Я была готова ко всему, но не к этому. Я была готова столкнуться с дамой вздорной, неприятной, у которой трусость будет написана на лице, либо с женщиной высокомерной, развращенной, злой, наглой. Я ожидала чего угодно, но только не оказаться лицом к лицу с человеком спокойным и безмятежным, у которого успокаивающий голос и мягкий заинтересованный взгляд. Я хотела возненавидеть ее, но у меня не получалось.

Послышался голос ее молодой коллеги:

– Эва, вас к телефону! Это по поводу завтрашней доставки товара.

Я открыла глаза. Она, улыбаясь, вытирала руки.

– Мадам, простите, пожалуйста, я скоро вернусь, – сказала она.

Я проводила ее взглядом до двери. Величественная походка, миниатюрные ступни, широкие бедра, округлые ягодицы, обтянутые розовым халатиком…

Я покосилась на себя в зеркало. Моя кожа стала гладкой и светлой, словно у молоденькой девушки. Я выглядела моложе лет на десять.

На столике рядом – флаконы, пудры, жидкие тональные средства, подарившие мне это новое лицо. Жидкие тени для век были нанесены на маленькую пластинку. Похожую на палитру художника. Золотисто-сиреневые. Цвета морской волны. Бирюзовые. Коричневый оттенка «мокко». Мокко… Это слово нашло меня и здесь, сегодня.

Мокко. До несчастного случая с Малькольмом «мокко» был любимым кофе Эммы, который она пила, зажмурившись от удовольствия; это был напиток с богатым вкусом, темного цвета и с густым ароматом, который временами заставлял меня пожалеть о пристрастии к чаю; Мокко – это был любимец Сесилии и Стефана, наших соседей с пятого этажа, черно-белый кот, который любил сидеть на подоконнике кухни и смотреть на нас своими желтыми глазами; это было «mocha» по-английски, причем звучавшее почти так же, поскольку «cha» в данном случае читалось как «к», но «о» было длинное и округлое, как в слове «motorway»; «мокко» – это было незабываемое пирожное с кофейным кремом, которое мы с Эндрю попробовали в немецкой Швейцарии однажды зимой. Однако теперь «мокко» – это был «мерседес», коричневая молния, которая не остановилась. «Мокко» – это были шоколадного цвета глаза Эвы Марвиль. «Мокко» – это была кома моего сына.

Кто-то заглянул в комнату. Я обернулась.

Кудрявый мальчик. Он смотрел на меня сердито и подозрительно, сунув лисью мордочку в щель двери.

– Здравствуй, – сказала я ему.

Он не ответил. Не глядя на меня, он вошел в комнату, сел на голый паркет и принялся раскачиваться взад-вперед, с присвистом вдыхая и выдыхая.

– Как тебя зовут?

В ответ – молчание. Он все так же качался из стороны в сторону. Почему-то при виде этого ребенка я начинала чувствовать себя неловко. Мне казалось, что он меня не видит. Или не хочет видеть. Я спросила себя, догадывается ли он, что это я вчера вечером пряталась у них в квартире.

Вернулась его мать.

– Арно!

Он с виноватым видом вскочил.

– Ты что здесь делаешь? Я ведь просила тебя не мешать посетительницам. Или я отведу тебя в «Club Mickey», слышишь?

Мальчик, упрямо выставив подбородок, сказал:

– Я не хочу ходить в «Club Mickey», потому что они обзывают меня дебилом, потому что я объясняю им, как устроены поезда будущего и как Энакин Скайуокер стал Дарт Вейдером, потому что он перешел на темную сторону, и потерял свою мать, и ему стали сниться кошмары, и он начал бояться потерять так же и свою жену Падме.

И снова этот бесцветный, громкий голос, заполняющий собой всю комнату.

Мать подтолкнула мальчика к двери с нетерпением, в котором угадывалась нежность.

– Иди, мой хороший, дай маме поработать.

– Он мне не мешает, – сказала я.

Она улыбнулась мне. Потом закрыла за сыном дверь.

– Это мило с вашей стороны, мадам. Но так будет лучше. Правда.

Я смотрела на нее. Лицо ее вдруг показалось мне грустным и усталым.

– Почему так будет лучше?

Она вздохнула.

– Понимаете, он не такой, как другие дети.

Я не знала, что на это сказать.

– У Арно синдром Аспергера. Это редкая форма аутизма.

У нее не сразу получилось сконцентрироваться на макияже. Кисточка застыла в воздухе перед моими глазами.

Аспергер… Я вспомнила, что видела это слово в документах из папки на комоде в ее спальне тем вечером, но она об этом, конечно, не знала.

– Такие дети выглядят нормальными, но живут они в своем мире. Им трудно общаться с другими людьми. Они все воспринимают буквально. Например, нельзя сказать Арно: «Я умираю от усталости» или «Разбейся в лепешку, но сделай». Он не понимает, он пугается. Но очень часто эти дети оказываются одаренными. Это как раз случай Арно. Его увлекает все, что связано с космосом, с планетами, солнечной системой, скоростными поездами, космическими кораблями. – Она посмотрела на меня и улыбнулась робко, словно бы извиняясь. – Я надоедаю вам своими проблемами, мадам. Мы остановились на уровне век? Пожалуйста, закройте глаза!


Еще от автора Татьяна де Ронэ
Ключ Сары

Жаркий июль 1942 года. Около десяти тысяч евреев, жителей Франции, томятся в неведении на стадионе «Вель д'Ив». Старики, женщины, дети… Всех их ожидает лагерь смерти Аушвиц. Десятилетняя Сара рвется домой, к четырехлетнему братику, закрытому на ключ в потайном шкафу. Но она вернется в Париж слишком поздно…Спустя шестьдесят лет Джулия, американка по происхождению, пытается понять, почему французские власти позволили уничтожить своих соотечественников. Что же стало причиной трагедии — страх или равнодушие? И нужны ли сегодня слова покаяния?Перевод с английского Анатолия Михайлова.


Русские чернила

Впервые на русском языке новый роман Татьяны де Ронэ «Русские чернила».Молодой писатель Николя Дюамель внезапно попадает в странную ситуацию: при попытке получить новый паспорт он узнает, что в прошлом его отца есть некая тайна. В поисках своих корней он отправляется в путешествие, которое приводит его в Санкт-Петербург.Пораженный своим открытием, он создает роман, который приносит ему громкий успех. Казалось бы, с призраками прошлого покончено. Но тогда отчего Николя Дюамель не находит покоя в роскошном отеле на острове? И какие таинственные секреты омрачают безоблачное небо Тосканы?..


Бумеранг судьбы

Роман об отношениях современных мужчин и женщин от известной европейской писательницы с русскими корнями.Брат и сестра Антуан и Мелани всю жизнь чувствуют себя одинокими, несмотря на положение в обществе. Может быть, ранняя смерть матери бумерангом задела их судьбы и причина неумения устроить свою жизнь кроется в детстве, лишенном материнского тепла? Пытаясь узнать тайну гибели матери, Антуан едва не потерял сестру. Но, пройдя долгий путь, герой распутает паутину прошлого, чтобы обрести себя настоящего.


Дом, в котором меня любили

Во времена, когда в Париже ходили за водой к фонтану, когда едва ли не в каждом его округе были уголки, напоминающие деревню, на тихой тенистой улочке неподалеку от церкви Сен-Жермен-де-Пре, где некогда селились мушкетеры, жила одна женщина. Она и понятия не имела, что грядут великие потрясения, которые перекроят столицу мира, а заступы рабочих, посланных ретивым префектом, сокрушат старый Париж. Точно так обитатели тихих московских переулков не знали, что чья-то решительная рука уже провела прямую линию, рассекшую надвое старый Арбат.


Сердечная подруга

Пересадка сердца может не только спасти, но и навсегда изменить жизнь даже угрюмого программиста-женоненавистника. Особенно если ему достанется женское сердце.


Рекомендуем почитать
Ответ на письмо Хельги

Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.


Царская тень

Война рождает не только героев. Но и героинь. 1935 год. Войска Муссолини вот-вот войдут в Эфиопию. Недавно осиротевшая Хирут попадает служанкой в дом к офицеру Кидане и его жене Астер. Когда разражается война, Хирут, Астер и другие женщины не хотят просто перевязывать раны и хоронить погибших. Они знают, что могут сделать для своей страны больше. После того как император отправляется в изгнание, Хирут придумывает отчаянный план, чтобы поддержать боевой дух эфиопской армии. Но девушка даже не подозревает, что в конце концов ей придется вести собственную войну в качестве военнопленной одного из самых жестоких и беспощадных офицеров итальянской армии… Захватывающая героическая история, пронизанная лиричностью шекспировских пьес и эмоциональным накалом античных трагедий.


Спецпохороны в полночь: Записки "печальных дел мастера"

Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.


Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.