Моисей в Египте - [19]
Масар радостно забился, услышав эти слова.
— Я не хотел, господин! Я даже не надеялся, что смогу утаить от тебя кражу, но не мог удержаться. Это было против моей воли. Сохрани мне жизнь! — застонал он.
Магрубет повернул голову в его сторону и долго, задумавшись, глядел на него.
— Так и быть! Я решил наказать тебя, жрец, достойно, но милостиво. Я не стану тебе выкалывать глаза. Я не буду отрубать тебе руки. Но я накажу тебя так, чтобы впредь твои желания не побеждали тебя. Ты украл мои ценности, когда моя одежда лежала здесь, на берегу, и при этом ты видел меня, — рассудил Магрубет и добавил: — Может быть, ты еще когда-нибудь и вправду пригодишься мне, как вчера обещал.
— Давай я завяжу ему рот, — сказал Ефрон, угадав решение, принятое Магрубетом.
Старик быстро встал и пошел исполнять свое намерение. Чтоб Масар не орал и не бился в своих путах, он оглушил его кулаком, затем быстро, по-военному заткнул ему рот и привязал голову к телеге.
— Готово! — сказал он, поворачиваясь к Магрубету.
— Его же оружием я и окажу ему милость, — сказал усмехаясь Магрубет и вынул тонкий острый кинжал, принадлежавший Масару. Одним движением он отсек у Масара то, что мешает некоторым мужчинам чисто мыслить. Затем сломал пополам лезвие и бросил обломки далеко в море.
— Займись с ним, чтоб кровь поскорее унялась, — сказал он Ефрону равнодушным голосом, поскольку уже потерял интерес ко всему происходящему.
Долг влек его туда, вдаль, в большой город за великой рекой. Здесь ему уже незачем было оставаться.
— Прощайте! — только и сказал он коротко.
Он направился к лошадям и вывел в сторону того самого, полюбившегося ему, породистого скакуна, что вынес из моря своего печальной памяти хозяина. Сев верхом на коня, он привычной рукой натянул поводья и поскакал вверх по ручью в сторону дороги, выводящей к другим большим дорогам.
Четыре дня Магрубет ехал по прекрасной стране Египет к великой реке Хапи[6]. Все пути, все дороги от любой деревушки, все речки и ручейки вели к этой реке.
Хапи — это счастье Египта, это кровь Египта, дающая жизнь многочисленному трудолюбивому народу. Много дней пути до истоков Хапи, теряющихся где-то за непроходимыми порогами в неведомой дали, где в диких лесах уже не живут обыкновенные люди. Никто из египтян никогда не добирался до верховьев Хапи. В давние-давние времена фараоны поселили в тех лесах черных людей — негров, чтобы те защищали Египет от нашествий диких человекообразных обезьян.
Всю свою жизнь люди Египта связывали с этой рекой, с ее теплыми, чистыми водами, с ее весенними разливами, с ее мощным течением, способным нести на себе и лодки, и любые корабли, и плоты с грузами. На всем протяжении этой реки до самого моря по обоим ее берегам приютилось огромное множество городов и деревень. В ее низовьях, в нескольких днях пути от моря находился величайший город Египта, богатый и многолюдный Менефр[7] — когда-то знаменитая столица фараонов. К Менефру по реке Хапи со всей страны стекались богатства, отовсюду стремились самые сильные и самые дерзкие люди. Туда теперь держал путь Магрубет, чтобы оттуда совершить бросок в Аварис[8], гнездо фараонов.
За эти дни Магрубет неузнаваемо изменил свой облик. Теперь внешне это был самый настоящий египтянин. В попутных селениях он приобрел египетскую одежду, коротко постригся и окрасил волосы в привычный для египтян темно-красный цвет. Металлические украшения на сандалиях, на запястьях, а также на лошадиной сбруе должны были означать, что это человек непростой, возможно, жреческого, а скорее воинского сословия. Люди относились к нему с почтением, доброжелательно и по-египетски гостеприимно. Однако сказывалось тревожное время, переживаемое Египтом, и всеобщая настороженность, причины которой еще не мог понять Магрубет.
Чем ближе к Менефру, тем чаще Магрубет стал встречаться с подозрительным и враждебным отношением к себе со стороны местной египетской знати. Настораживало всех то, что Магрубет не чисто говорил по-египетски, а самое главное, что он был владельцем прекрасного коня. Кони в Египте были большой редкостью и ценностью. Чаще всего здесь привыкли видеть разъезжающими верхом на конях отборных воинов фараона, в основном гиксосского происхождения.
По внешнему виду, по фигуре, по светлым глазам Магрубета принимали за гикса[9]. Но он еще не мог знать, что слово «гикс» в народе с некоторых пор стало ругательством. Местные правители и их воины были сильнее захвачены политическими событиями, чем прочее население — крестьяне, городские ремесленники, разного рода трудовой люд, а также торговцы. Поэтому Магрубет старался поменьше изъясняться на своем египетском, а останавливаться предпочитал в домах людей среднего достатка.
Вскоре он без труда понял, что лучше всего за него здесь говорят его деньги. Хорошо платящий человек везде сразу вызывал уважение. Бедность в Египте считалась чуть ли не самым большим пороком. Чтоб докатиться до бедности, настоящему жителю страны Та-Кемет[10] нужно было стать полным бездельником. Плодородная за счет Хапи земля щедро воздавала людям за труд.
В этой стране ничто не менялось ни с годами, ни с десятилетиями, ни с веками. В народе из поколения в поколение родители передавали потомкам трудолюбие вместе со своим трудом, со своими занятиями и ремеслами.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.