Моисей в Египте - [18]

— Люди! — обратился Магрубет к благоговейно внимавшим. — Теперь вам остается лишь, как вы хотели, приживаться в богатом, цветущем Египте. Пусть ваша маленькая хеттская община найдет свое счастье в этой стране, с которой наши предки, придя в Палистан, давно и долго воевали. Трудно предсказать процветание в Палистане нашему белому народу. Кто знает, может быть, хеттам нужно оглядываться назад, на север, где крепнет и набирает силу хеттское царство, от которого мы оторвались. Сюда за нами к Египту и Аккаду нахлынуло столько народов, что я не могу даже представить себе, что здесь будет твориться через много лет после нас. Поэтому, возможно, прав ваш господин Ефрон… В Египте самое главное — иметь деньги, а ваш господин сумеет ими распорядиться.

— О благородный сын великого хеттского вождя! — вежливо прервал его Ефрон. — Половина всего добра твоя. Я обещал тебе. Можешь взять ее хоть сейчас.

— Я пришел с вами в Египет совсем не для того, чтоб оставаться здесь на жительство. Дома меня ждет мое войско. У меня нет никакого желания здесь задерживаться. Другие дела привели меня сюда, — сказал Магрубет, помрачнев при последних словах. — К тому же я говорил, что не нуждаюсь в твоем серебре.

Магрубет похлопал себя по боковому карману справа, где у него был зашит мешочек с драгоценными камнями и… В этот момент его рука повисла в неподвижности, а лицо начало быстро наливаться кровью. Он застыл в молчании и стал медленно обводить всех глазами, пока его взгляд не остановился на Масаре. Тот сидел с позеленевшим лицом. Губы его дрожали, на лбу и щеках выступил крупный пот. Так продолжалось не больше минуты.

Наконец Масар не выдержал. В страшной тишине послышалось нехорошее урчанье в его животе. Задрожав всем телом, он вскочил и бросился бежать к кустам. Но ноги плохо повиновались ему от страха. Магрубет в несколько прыжков нагнал его возле самых зарослей.

Масар лежал ничком и корчился в судорогах смертельного ужаса. Ни одного слова не мог он вымолвить из-под подступившей обильной рвоты. Но тратить слова на объяснения окружившим людям не было нужды, так как в вышедшем из его нутра на песке блеснули несколько разноцветных камней.

— Где остальные? — немного подождав, спросил Магрубет.

— Я проглотил только эти, — слабым голосом обреченно отвечал Масар. — Я не хотел… я все отдам. Не убивай…

Масар собрал камни и стал обтирать их. Протягивая их на ладони, он уже дрожал. Возможно, он понял, что подошел конец и страх бесполезен.

— Отдавай остальное! — сказал Магрубет. Масар на четвереньках пополз в кусты, куда недавно отходил для молитв. Руками он разрыл песок и вынул мешочек, наспех обмотанный ремешком. Магрубет забрал мешочек и, ссыпав в него остальные камни, положил в карман. Затем он взял в одну руку кинжал и, схватив другой Масара за волосы, поволок его прямо в море.

Ефрон и люди молча стояли в стороне и взирали на происходящее. Всем было ясно, что произошло и что должно воспоследствовать. У любого народа закон одинаков: украл немного — потерял руку, украл много — потерял голову.

Магрубет кинжалом вспорол одежду на Масаре и сорвал ее прочь. Держа Масара за волосы, он принялся многократно окунать его в воду с головой, а кончив, таким же образом подтащил к шатру и бросил перед всеми наземь.

— Мне противно марать руки об эту погань. Я выкупал его прежде, чем пустить ему кровь, — пояснил он зрящим суд.

Масар не сопротивлялся, когда Магрубет привязывал его к телеге за руки и за ноги. Он тоже хорошо знал законы. Но, когда Магрубет завязав последний узел, отошел в задумчивости и воссел во главе праздничной трапезы, какое-то особое чутье подсказало Масару, что еще имеется слабая надежда. —Похоже, что суд будет не очень скорым и можно попытаться вымолить хоть какое-нибудь смягчение приговора.

— Люди! — сказал Магрубет, когда все опять уселись кружком. — Боги сделали мне предостережение. Нужно подумать, что оно означает. Ведь сначала ты, Ефрон, потерял свое состояние здесь на египетской земле и обратно получил его, затем я лишился своего богатства и также снова обрел его.

— Да, тут надо подумать, — поддержал Ефрон. — Боги что-то этим хотят сказать нам.

— Давайте-ка все-таки начнем нашу трапезу, — решил Магрубет. — За это время и подумаем, что нам делать с этим…

Дружно, но отнюдь уже не весело приступили к еде. Однако постепенно, по мере насыщения и под действием сока виноградной лозы все стали заметно веселеть и молчание начало сменяться некоторым оживлением. Сперва, как обычно, разговор возник о женщинах, а затем перешел к текущим событиям.

Магрубет не пил. Ел мало и все поглядывал на солнце, которое уже сильно склонилось туда, за земли, лежащие вдоль великой реки Хапи. Мыслями он был уже не здесь. Вокруг весело шумели. Видно было, что всем хотелось поговорить с ним. Наконец весь порозовевший Ефрон решил обратиться к нему с вопросом:

— Может быть, выколоть ему глаза и хватит с него?.. — брякнул он напрямую.

— Пускай живет!.. Можно отрубить обе руки!.. Конечно, наказать нужно, но жизнь можно оставить…— раздались доброжелательные голоса.

— Возможно и так, — помедлив, сказал Магрубет. — Он тоже потерял сегодня свою жизнь, но боги, наверное, и ему хотят вернуть его потерю. Закон мы все-таки не будем нарушать, но жизнь, так и быть, я ему подарю.