Мои воспоминания. Том 1. 1813-1842 гг. - [189]

Предложение Абазы очень понравилось моему тестю, но мне не нравилось. Наши имения были заложены в сохранной казне со всею принадлежащею к ним землею; принимались же залогом при торгах на винные откупа по вышеупомянутым ценам только земли, не принадлежащие к населенным имениям и, конечно, свободные от всякого залога, и гражданские палаты могли выдавать свидетельства только на такие земли. Тесть мой, потеряв надежду получать положенный с его имения оброк, взял вместе со мной управляющего в наши имения купца Пономарева^н, человека очень умного, но большого плута. Он в первый же год своего управления собрал весь оброк безнедоимочно и обещался тестю и С. В. Абазе добыть из Нижегородской гражданской палаты свидетельство на {показанные выше} 22 900 дес. земли. По отъезде моем на Кавказ жену мою также уговорили выдать Пономареву доверенность на получение свидетельства из Нижегородской гражданской палаты на {вышеупомянутые} 9500 дес. земли. {На ее об этом извещение} я ей с Кавказа отвечал, что особой важности в этом деле не вижу в виду того, что Пономарев никогда не получит свидетельства, так как означенные 9500 дес. принадлежат к населенному имению, уже заложенному в сохранной казне. Но я ошибался; Пономарев получил свидетельства на земли тестя и жены как будто не принадлежащие к населенному имению и от всякого залога свободные, и они были переданы С. В. Абазе для представления залогом по винным откупам.

Последний действительно взял несколько откупов, но уже в 1843 г. сделался несостоятельным, заплатив проценты 5100 руб. жене моей только за один год. Его несостоятельность причинила мне, {как изложено будет ниже}, множество хлопот, беспокойств и расходов, и {назначенная по несостоятельности С. В. Абазы} продажа означенных 9500 дес. земли, несмотря на мое желание подвинуть это дело к наивозможно скорейшему окончанию, еще по сие время (1873 г.) не состоялась. {Нельзя не подивиться, что казна, вследствие разных переписок, не может в продолжении 30 лет вступить во владение своею собственностью, тогда как в этом ей никто не мешает.

Я уже говорил, что} в конце марта 1842 г. я получил новую командировку на Кавказ. Я был в это время в Петербурге и получил приглашение приехать к военному министру князю Чернышеву {в занимаемый им дом}; о поездке Чернышева на Кавказ тогда уже много говорили. Когда я явился к Чернышеву, он мне сказал, что Государю угодно, чтобы немедля было приступлено к работам по устройству переправы через р. Кубань у Варениковой пристани, а как я составлял проект этой переправы, то Государь назначил меня для приведения в исполнение этого проекта, но пред его исполнением Чернышев полагал лично осмотреть линию от Анапы до Варениковой пристани и желал, чтобы я находился при этом осмотре. Я отвечал Чернышеву, что, имея на руках весьма серьезное дело моей сестры, я прошу меня уволить от поездки на Кавказ; что же касается до личного осмотра линии от Анапы до Варениковой пристани, то я представил ему, что в Анапе недостаточно собрано войска, чтобы он мог пройти по этой линии, не вызвав стычки с горцами. {Полагая, что военному министру неудобно участвовать в подобных стычках, я не советовал ему подвергаться подобной случайности.} Чернышев возразил мне, что Государь уже назначил меня для упомянутого поручения, что этого назначения изменить нельзя и что он в этот же день доложит Государю о свидании со мной; что же касается до осмотра линии от Анапы до Варениковой пристани, то он обещал Государю ее осмотреть и исполнит свое обещание. Вместе с тем он приказал мне на другой день быть в канцелярии военного министра. Когда я к нему явился в этой канцелярии, он сказал, что Государь назначил мне на подъем тысячу руб. сер., что я все время, которое проведу на Кавказе, буду считаться при нем и поэтому, согласно закону, при моих разъездах буду получать двойные прогонные деньги и что он желает, чтобы я выехал вместе с ним из Петербурга через Одессу в Анапу для того, чтобы быть при осмотре {им} линии от Анапы до Варениковой пристани. Поблагодарив за первое, я снова представил о затруднениях предполагаемого Чернышевым осмотра, но получил тот же ответ. Я просил дозволения отвезти мое семейство в Москву с тем, что я встречу Чернышева в Анапе. Он на это согласился, причем приказал заехать в Екатеринодар, где передать наказному атаману Черноморского войска генерал-лейтенанту Завадовскому, чтобы он встретил Чернышева в Анапе. В одном из отделений канцелярии военного министра мне выдали без всяких формальностей тысячу рублей и предписание комиссариатскому департаменту Военного министерства выдать добавочные прогонные деньги на три лошади от Петербурга до Анапы, в предположении, что обыкновенные прогонные деньги на три лошади я получу из Главного управления путей сообщения, в котором я состоял на службе. Чиновник, выдававший мне тысячу рублей на подъем, удивился, что я довольствуюсь такою незначительной суммою, и сказал мне, что я верно накануне не просил военного министра о назначении мне подъемных денег, а что Чернышев назначил их по своей инициативе; он же уверен был, что если бы я попросил о назначении мне подъемных денег, то получил бы гораздо более в виду значительных сумм, выданных всем другим лицам, отправляющимся с Чернышевым на Кавказ. Когда я сказал, что я могу это еще поправить, немедля попросив Чернышева о назначении мне большей суммы, тот же чиновник сказал, что это дело неисправимое, что тысяча рублей мне назначена Государем по докладу Чернышева, который не согласится передокладывать.