Мои воспоминания о войне - [10]
Мой новый пост в качестве начальника штаба 8-й армии позволял доказать, насколько я способен на практике применить идеи великого военного теоретика генерал-фельдмаршала графа фон Шлиффена. О большем мечтать во время войны настоящий солдат и не мог. Было жаль, конечно, что я эту должность получил в тот момент, когда мое отечество попало в сложное положение, но моя душа, моя немецкая натура побуждали к конкретным действиям.
В 6 часов вечера я прибыл в Кобленц и немедленно явился к генералу фон Мольтке. Здесь я узнал подробности относительно положения дел на востоке. 20 августа в районе Гумбиннена 8-я армия атаковала Неманскую армию русских, которой командовал генерал Ренненкампф. Несмотря на некоторый первоначальный прогресс, наступление успеха не имело, и армия продолжала отходить на запад, готовясь очистить всю территорию восточнее Вислы. Защищаться продолжали лишь крепости. На южной границе Восточной Пруссии, восточнее Гильденбурга русская Наревская армия генерала Самсонова серьезно потеснила 20-й армейский корпус генерала фон Шольца. По моей инициативе командованию на востоке был спущен приказ, предписывавший: во-первых, 23 августа прекратить отход 8-й армии, во-вторых, 1-й армейский корпус, следовавший по железной дороге из Кёнигсберга в Гёслерсхаузен, направить в Эйлау и, в-третьих, собрать в ударную группу все доступные воинские части гарнизонов городов Торн, Кульм, Грауденц, Мариенбург, Штрасбург и Лаутенбург. Русским было не уйти от новых тяжелых боев.
Встретился я и с кайзером; он пребывал в хорошем настроении, говорил серьезно о положении на Восточном фронте и выражал сожаление, что враг оккупировал часть исконной германской земли. Со словами признательности его величество вручил мне орден «За заслуги». С гордостью и грустью я вспоминаю эту встречу.
Вечером в 9 часов я выехал специальным поездом из Кобленца на восток. Перед самым отъездом мне сообщили о согласии генерала фон Гинденбурга взять на себя командование 8-й армией. В 4 часа утра он сел в Ганновере в мой поезд, и я явился к нему, чтобы официально представиться; так состоялась наша первая встреча. Другие мнения и разговоры на этот счет – чистые выдумки. Я коротко доложил обстановку, и мы легли отдыхать.
В 2 часа пополудни 23 августа мы прибыли в Мариенбург, где нас ожидали представители армейского командования. Положение на фронте в полосе действия 8-й армии к тому времени уже изменилось: отход за Вислу был приостановлен. В Мариенбурге мы словно попали совсем в другой мир. После приподнятой атмосферы успешного наступления на Западе особенно ощущалась общая подавленность. Однако все быстро изменилось и настроение заметно поднялось. Сказывалась дружная работа штабного коллектива, о которой я уже упоминал в самом начале.
Решение о наступлении на Наревскую армию далось нам нелегко. Оно определялось главной задачей – победить, несмотря на превосходство русских в живой силе и техническом обеспечении, и принималось с расчетом на неповоротливость русского военного командования. Общий план операции формировался постепенно, в течение 24–26 августа.
Главный вопрос заключался в том, сумеем ли мы вывести из-под удара армии Ренненкампфа 1-й резервный и 17-й армейский корпуса и объединить с другими частями 8-й армии для совместного удара по Наревской (2-й) армии генерала Самсонова. Ренненкампф не воспользовался своим недавним успехом у Гумбиннена и слишком медленно продвигался вперед. Оба германских корпуса все-таки оторвались от неприятеля и повернули резко на юго-запад в тыл 2-й армии русских, наступавших от Найденбурга на Алленштейн. При этом тылы наших корпусов оказались незащищенными со стороны Неманской армии Ренненкампфа, находившейся на расстоянии двух или трех дневных переходов. И когда 27 августа началось сражение, продолжавшееся не один день, как в прежних войнах, а затянувшееся до 30 августа, все это время армия Ренненкампфа маячила на северо-востоке подобно грозовой туче. Стоило ему выступить, и мы были бы разбиты. Но Ренненкампф едва шевелился, и мы одержали блестящую победу. Немногим известно, с каким волнением и тревогой взирал я все эти долгие дни на Неманскую армию.
Чтобы использовать в полную силу возможности 17-го армейского и 1-го резервного корпусов, необходима была поддержка другой группы войск 8-й немецкой армии. Тяжелые дни пережил и 20-й армейский корпус. 23 августа он занимал высоты северо-восточнее Гильденбурга, развернувшись фронтом на юг, а противник наступал от Найденбурга, т. е. с юго-запада. И хотя генералу фон Шольцу удалось отбить вражескую атаку, ему пришлось все-таки отвести далеко назад свой левый фланг. Многочисленные передвижения, обременительные для германских воинских частей, имели и свою положительную сторону: русские уже чувствовали себя победителями и не верили в способность немцев к дальнейшему серьезному сопротивлению, не говоря уже о широком наступлении, и считали путь на территорию Германии восточнее Вислы свободным.
24 августа нам передали перехваченную радиограмму русских, в которой открытым текстом излагался план действий противника на ближайшие дни. Наревская армия маршировала своим правым флангом на Бишофсбург, а левым – на Ваплиц. Еще левее, уступом назад от Млавы через Зольдау, продвигался 1-й армейский корпус русских.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Воспоминания русской революционерки, сподвижницы Кропоткина, Чайковского, Желябова, Перовской и Синегуба, аристократки, вместе с единомышленниками «пошедшей в народ», охватывают период с 1873-го по 1920 год. Брешковская рассказывает о том, как складывалось революционное движение, об известных революционерах, с которыми она общалась в заключении. Она не только констатирует факты, но и с не угасшей революционной страстью осуждает политику большевиков, приведших страну в тупик после 1917 года.
Автор предлагаемой читателю книги генерал-лейтенант Александр Александрович Мосолов (1854-1939) служил в конном лейб-гвардии полку, главный пост своей жизни — начальник канцелярии Министерства Императорского двора — занял в марте 1900 г., с весны 1916 г. стал посланником в Румынии. С 1933 г. жил в Болгарии, где и написал свои мемуары. Отнюдь не приукрашивая царя, отмечая многие его слабости, А. А. Мосолов остался искренним монархистом, причем не только на бумаге: он участвовал в попытках спасти жизнь Николая и его семьи в 1918 г., был одним из организаторов «Общероссийского монархического съезда» на баварском курорте Рейхенгале в мае 1921 г.
Удивительная жизнь и судьба Ивана Васильевича Кулаева может послужить примером для истинного предпринимателя. Он пытал счастья на приисках в тундре, тонул подо льдом Енисея, пережил китайское боксерское восстание, Русско-японскую и Первую мировую войну, революцию, национализацию имущества, бандитское похищение… Каждый раз начиная с нуля, он верил в свою удачу, в свою счастливую звезду. В книге воссоздана подлинная атмосфера быта, экономики и промышленности Сибири начала века.
Ришард Болеславский был в числе тех поляков, которые под влиянием патриотического порыва вступили в российскую армию, чтобы сражаться за независимость Польши. Вместе со своим уланским полком он прошел через все тяготы Первой мировой войны. После отречения царя и свершения Февральской революции польским уланам пришлось не только наблюдать со стороны ужасы безвластия: погромы, грабежи, самосуд и насилие, но и, становясь на ту или иную сторону, защищать свою жизнь.