Мои воспоминания. Часть 2 - [16]
Было это, однако, пропащим делом. Если дядя сказал, что быть меламедом – хорошо, я уже должен быть доволен. Но ночью я не мог заснуть, думая лишь о том, что придётся быть меламедом. Но дядя сказал, что это хорошо, и тут уж ничего не поделаешь.
«Дядя, - объявил я ему, - я буду меламедом».
«Не беспокойся, - ответил он, - твоего достоинства от этого не убудет».
И тут же, в субботу днём, мне сообщил его сын, что отец хочет проверить мои знания. Придёт один знаток и проверит. Это мне тоже не понравилось – что я – мальчик?
Деликатные люди, однако, умеют всё сглаживать, и мне дали понять, что ведь надо выяснить, какие мне подходят ученики. Возразить мне было нечего, и к тому же, я сам считал, что это правильно. Примерно через час явился «хороший еврей» - пожилой человек, и дед меня позвал в отдельную комнату. Принесли Гемару, раздел «Бава меция», еврей сразу же указал на первый отрывок о том, как двое держатся за талит – случай с одним свидетелем, с дополнениями и с комментариями Махарша. Делать нечего – я ответил, и совсем неплохо. Он тут же передал реб Йоше, что я в порядке. Дядя был рад и заявил мне:
«Ну вот - станешь варшавянином...»
Итак – учительство.
Пришлось, однако, ждать в Варшаве до после Суккот – времени, принятого для набора детей. Я бросил думать об учительстве и повеселел.
И в таком весёлом настроении часто прогуливался с сыном реб Йоше Хаим-Лейзером. Этот Хаим-Лейзер знакомил меня с Варшавой, с историей варшавских евреев, с местными обычаями, с хасидами и раввинами - дом реб Йоше был, естественно, миснагидский. Он также мне показал все местные бет-мидраши, и я с ним помолился в одном из обществ литваков по изучению Талмуда на Францисканской улице. В этом бет-мидраше молилась молодёжь из состоятельных ортодоксальных семей, получившие по шестьдесят-восемьдесят тысяч приданого. Странное впечатление произвела на меня долгополая одежда, штреймлы и закрученные пейсы. Безбородые лица молодых людей обрамляли развевающиеся, толстые, длинные пейсы, похожие на живые существа. Богатые молодые люди ходили в длинных атласных пальто, в белых чулках и туфлях. Такая молодёжь в массе встречалась на Налевках, на Францисканской ул. и на Грибной. Барышни, однако, были в декольте.
В этом Талмудическом обществе, в бет-мидраше, регулярно собирались пылкие миснагиды, чтобы критиковать хасидов. Пыл хасидов против миснагидов перебросился тут на миснагидов, выступающих против хасидов. Один, по имени Илиягу, внук Виленского гаона[10], состоятельный молодой человек и очень учёный, был у них настоящим вождём. Он носил шёлковые и рипсовые длинные кафтаны, белые чулки и элегантные туфли. Длинные, закрученные пейсы придавали ему особый шарм. И этим внешним шармом он привлекал многих со стороны.
Миснагидом он был горячим и регулярно смеялся и издевался над хасидами и их ребе. Понятно, что я тоже был очень полезен: тоже кое-что знал о хасидах. Так я весело проводил время. Ездил каждый день молиться по утрам, а после молитвы, и особенно между послеобеденной и вечерней молитвами, я уже был среди молодых людей и работал языком, на чём свет стоит. Я им словно с неба был послан, и они мне – тоже. Все смеялись над чудесами, над цадиками, над тем, что не лезло ни в какие ворота, и каждый день критиковали ещё какую-нибудь хасидскую книгу какого-нибудь ребе.
Но была одна вещь, объединявшая талмудическую молодёжь с хасидами - это вопрос о соблюдении субботы. Существовало Общество блюстителей субботы, ставящее себе целью удерживать евреев от нарушения субботы. Обычно они объединялись в борьбе с евреями из бедных классов, на которых блюстители субботы могли больше давить, чем на богатых. Большое Общество блюстителей субботы имело свои отделения в каждом хасидском штибле, и каждый хасидский штибль делал своё дело: смотрел за тем, чтобы не торговали в субботу – не покупали и не продавали, и т.п.
Иной раз было не очень приятно смотреть, как богатый, сытый, состоящий на хлебах зятёк, набрасывался на бедную, тёмную торговку, задержавшуюся на минуту со своей корзиной. Как-то вечером, накануне Суккот Илиягу прибежал в бет-мидраш Талмудического общества, задыхаясь, как на пожар:
«Господа, торговки ещё сидят на улице и считают деньги, - крикнул он, - живо, давайте их прогоним!"
Все эти деликатные юноши тут же высыпали на улицу. Я тоже вышел посмотреть, как будут хватать торговок. Тогда ещё не было никакой канализации, женщины сидели вдоль улицы рядом на тротуаре, свесив ноги над канавой, и продавали остатки винограда и другие фрукты, нужные для праздника. Товар, по правде говоря, был несколько подпорчен, и если его не продать сейчас, он ни гроша не будет стоить. Молодые люди, тем не менее, высыпали корзины в канавы. Поднялся шум, торговки плачут и просят:
«Вон стоит покупательница, она это купит – одну минуточку!»
Но те не слушают. Я не мог на это смотреть и сказал их предводителю:
«Реб Илиягу, вы совсем не входите в положение бедных торговок и наносите им ущерб. Может, было бы правильнее сложиться и заплатить торговкам за их остатки, которые к концу праздника уже испортятся, и послать их домой. Просто взять и выбросить – это некрасиво...»
Хозяин дешевой кофейни на варшавской улице Налевки Ехезкел Котик «проснулся знаменитым», опубликовав в начале декабря 1912 г. книгу, названную им без затей «Мои воспоминания». Эта книга — классическое описание жизни еврейского местечка. В ней нарисована широкая панорама экономической, социальной, религиозной и культурной жизни еврейской общины в черте оседлости в середине XIX в. «Воспоминания» Котика были опубликованы на идише в 1912 г. и сразу получили восторженную оценку критиков и писателей, в том числе Шолом-Алейхема и И.-Л.
Князь Андрей Волконский – уникальный музыкант-философ, композитор, знаток и исполнитель старинной музыки, основоположник советского музыкального авангарда, создатель ансамбля старинной музыки «Мадригал». В доперестроечной Москве существовал его культ, и для профессионалов он был невидимый Бог. У него была бурная и насыщенная жизнь. Он эмигрировал из России в 1968 году, после вторжения советских войск в Чехословакию, и возвращаться никогда не хотел.Эта книга была записана в последние месяцы жизни князя Андрея в его доме в Экс-ан-Провансе на юге Франции.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.