Мои седые кудри - [48]

— Нам непременно надо узнать клички и настоящие имена убийц, — проговорил Штраух.

— А подпольщики ничего не раскрыли?

— Ланге их не захватил. На одной явке застали только старика, но он сжег все бумаги, — говорил шеф. — Даже свой паспорт.

— А что показал на допросе?

— Ничего не мог показать. Ланге взял двух идиотов полицейских, и один из них при аресте ударил старика прикладом по голове.

— А тебе не приходила в голову мысль, — сказал Ганс, — арестовать Софи Эрнестовну и Пауля Кабана?

— А их зачем? — удивился шеф.

— Как зачем? — в свою очередь удивился Ганс. — Ведь Пауль и Софи Эрнестовна настойчиво рекомендовали Галю служанкой к фон Кубе. Ты же знаешь, что есть немцы, которые стремятся установить связи с партизанами. А Пауля я всегда подозревал.

Штраух молча подошел к столу и нажал кнопку. Дверь раскрылась, и порог переступил эсэсовец.

— Ланге! — бросил шеф.

Через несколько секунд в кабинет вошел высокий офицер.

— Слушаю ваших приказаний, господин штурмбанфюрер, — проговорил он.

— Сегодня ночью, в два, арестуйте владелицу казино Софи Эрнестовну и повара Пауля Кабана. Идите!

Офицер повторил приказ, круто повернулся и вышел.

— Янушковичи, Янушковичи, — бормотал шеф, глядя на висевшую на стене карту Минской области.

— Где-то здесь, — проговорил Ганс, ставя карандашом точку на карте.

— Как же ты практически проникнешь к партизанам? — спросил шеф.

— Точно такой же вопрос задал мне Похлебаев, — ответил Ганс. — Он сделал ценные замечания к моему плану, но советовал обязательно изложить все тебе.

— Я слушаю тебя, — сказал Штраух и сел в кресло.

Ганс облокотился о стол, провел рукой по лицу и начал:

— Гиммлер приказал взять живыми всех участников покушения на фон Кубе. Если он берется за это дело лично — он доведет его до конца. Если он сделает это помимо нас — мы ничто! Если это сделаем мы — мы герои! У нас не только награды и деньги, но и высокие посты. Гиммлер нам лично вручает награды! Ведь за это можно отдать жизнь! А мы рискуем всего лишь промочить ноги в белорусских болотах. Ты спросишь, почему? Да потому, что мы пошлем таких лазутчиков, которым партизаны и поверят, и доверят все. У меня есть такие люди. Я беру грузовик, загружаю его автоматами, пулеметами, противотанковыми минами, ружейным маслом. А ты знаешь, что значит для партизан ружейное масло? Они ведь задыхаются без него. На грузовик сажаю Нилова — беру его из легиона Власова. Он и шофер, и механик, и на все руки. К нему подсаживаю солдата СС и с накладной отправляю грузовик за Минск, в воинскую часть. Когда они выедут на шоссе, шофер гаечным ключом бьет солдата. Он остается в кабине. Нилов сворачивает в лес и прямым ходом к партизанам. В кузове — оружие, в кабине — убитый солдат, а Нилов — герой у партизан. Они захотят его проверить в деле. Пожалуйста! Мы подсунем ему шарфюрера — пусть приведет «языка». Мало одного — подставим второго. Не расскажут же они, что вокруг Минска строится подземный оборонительный пояс? А потом мы забрасываем мою Лилю в бригаду. Ей будет поручено понравиться вожаку и завлечь его в ловушку. Лиля ведь обаятельная русская красавица. Зная пароль, систему обороны, мы без единого выстрела снимаем охрану. Остальное — дело техники, дело нескольких минут для небольшого отряда, которым буду командовать я.

— План убедительный, — одобрил шеф, — но, во-первых, твою невесту и ее отца могут убить… Ты же знаешь, если партизаны узнают, что она связана, с тобой…

— Они это уже знают. Она даже кое-какие сведения «выуживала» у меня и передавала, чтобы войти в доверие. Понимаешь? Потому они и дом их не трогают. А теперь она скажет, что полиция безопасности ее раскрыла и она бежит к своим.

— А все же, если партизаны почуют, что здесь пахнет обманом? У них на этот счет… сам знаешь… нюх острый… — проговорил шеф.

— Ну, сразу не обнаружат, а «если», то Лиля погибает, а срабатывает Нилов. Понимаешь, тут точный психологический расчет.

— Даже математический, — заметил шеф. — А кстати, Лиля знает эту Галю в лицо? Не подсунут ли ей партизаны липовую Галю?

— О, нет! Лиля с нею работала в казино, — ответил Ганс.

В дверь постучали, и на пороге появился дежурный эсэсовец.

— Вам пакет, господин штурмбанфюрер! — сказал он.

— Давай сюда, — не глядя на вошедшего, протянул руку Штраух.

Эсэсовец сделал несколько шагов вперед, передал пакет, повернулся и вышел. Шеф вскрыл запечатанный сургучной печатью конверт, прочитал текст и молча передал донесение Гансу. Тот просмотрел бумагу и процедил:

— Они тоже напали на след, но опередить нас не успеют!

— Ну ты и бестия! — хлопнул его по плечу Штраух. — Действуй!

— Я, как видишь, готов действовать, — сказал Ганс, — но мне надо знать, что я могу обещать людям?

— Дай им пятьдесят тысяч.

— Мало!

— Сто! — ударил ладонью по столу Штраух.

— Ну, это другой разговор, — сказал Ганс. — А что лично мне?

— Эх, дружище, — обнял Ганса за плечо шеф. — Нам повышение, «железные кресты» и личная благодарность Гиммлера! Ну, а марки мимо твоего кармана не падают.

На другой день личный представитель Гитлера вызвал к себе на беседу Штрауха. Их разговор остался тайной для всех — даже Гансу ничего не поведал о нем его друг. Однако, судя по делам шефа полиции безопасности и СД, эта тайна расшифровывалась усилением террора и полного разгула фашистского беззакония.