Мои седые кудри - [24]

— Как хорошо, Валюта, что ты здесь. Сразу легче стало на душе, лишь тебя увидела. Как ездилось? А ты до конца уверена в Наде?..

— Что ты, родная! Она наша. Ее хорошо знает командир бригады.

— Но у меня возникло подозрение.

И Галя подробно рассказала сестре о разговоре в кабинете фон Кубе.

— Видишь ли, милая, за нами установлено наблюдение. И если бы у полиции безопасности был хоть один процент, хоть сотая доля процента подозрений, нас бы взяли немедленно.

Галя недоверчиво, но с некоторой надеждой посмотрела в глаза сестре.

— Но что же это тогда? Зачем?

— Испытывал! Он, по-моему, хотел запугать, проверял твои нервы. А потом, он хоть и садист, но ты ему нравишься.

— Ой, что-то тут не так. Я боюсь попасть к гестаповцам. Ты принесла яд?

— Да… Но к нему с ядом…

— Я не для него… Для себя… на, всякий случай, Валя.

Сестра с удивлением посмотрела на нее…

— Не смотри так, Валюта… Я ведь на случай, если гестапо… понимаешь?

Долго еще беседовали сестры-подпольщицы о своем положении, успокаивали друг дружку, вздыхали и смеялись.

Закончилась беседа Валиным рассказом о бригаде. Она так красочно описывала молодого, красивого кавказца, что Галя даже спросила, не влюбилась ли она.

— В такого все влюбятся, понимаешь, с первого взгляда влюбятся, — отвечала сестра.

— Чем же он тебе так понравился?

— Всем своим видом, прямым характером. Так и кажется, что он, этот высокий и сильный человек, если захочет, одной рукой схватит за шиворот и положит фон Кубе к себе в карман. Вот клянусь…

— Пока что фон Кубе положил к себе в карман всю нашу Белоруссию, — возразила Галя… — Зажал всех, и этого твоего силача, в свой железный кулак… и нас с тобой в страхе держит…

— Ты его очень боишься?

— Боюсь, но больше ненавижу.

— А ты знаешь, у меня такое предчувствие, что ему скоро крышка…

— С чего это ты взяла, Валька?

— Ты только не смейся, Галя, — ответила сестра, — но я это почувствовала после встречи с Хатаговым.

— Какой же ты молодец, Валюта. Завидую тебе.

— Ну, идем спать!

Дома Валя достала и передала две ампулы с ядом. Галя быстро спрятала их.

— Какой красавец, ах какой красавец, — проговорила, лежа в постели, Валя. — Мечта!

Галя слышала эти слова, но не сочла нужным продолжать дальше разговор, ответив Вале мерным дыханием засыпающего человека.

Глава шестая ТАЙНЫМИ ТРОПАМИ

Ночное небо над лесом было чистым. Крупные звезды, казалось, горели на иглах высоких сосен. Легкий ветерок, пробегавший временами по верхушкам деревьев, шептался с ветвями, словно хотел поведать им что-то таинственное и сокровенное.

Всадники, ехавшие молча, часто поглядывали по сторонам, прислушивались к лесным шорохам и настороженно смотрели на тревожную дорогу. А дорога петляла по лесу, огибала озерки, заболоченные места и бежала дальше в темневший молодой лесок, рассекая его на две части, затем взбиралась на холм и, перевалив через него, уходила в небольшое поле, по другую сторону которого высилась стена могучего бора. В этом бору дорога и пропадала. Правда, потом она снова появлялась, но уже на опушке другого леса, подходившего сплошным массивом чуть ли не к самому Минску. Там она, словно устье реки, разветвлялась, вливаясь в широкую грейдерную дорогу, тянувшуюся целых двенадцать километров к своей асфальтированной сестре, входившей широкой магистралью прямо в Минск.

Магистраль усиленно охранялась военными патрулями, а лес по ее обеим сторонам постоянно прочесывался эсэсовскими войсками и полицаями, а также солдатами минского гарнизона.

Приняв все предосторожности ночного передвижения, всадники ехали шагом по проселочной дороге. Иногда они останавливались, прислушиваясь, советовались и продолжали путь. Их было пятеро — четверо мужчин и одна женщина. Когда они выехали из молодого леса и перед ними открылось поле, они задержались. Начали советоваться. Кто-то предложил объехать открытое место лесом, сделать небольшой крюк и выехать на дорогу по ту сторону поля, в бору. Но другие, ссылаясь на сигналы разведчиков, утверждали, что можно ехать дальше не сворачивая.

Поехали прямо.

При въезде в бор все услышали, как дважды прокричала сова. Остановились. Прислушались — крик не повторился, лишь отозвался в бору каким-то частым эхом. Тронулись дальше.

Им предстояло выехать с проселка на грейдер, проехать по правой стороне грейдера, охраняемого партизанами, на девятом километре свернуть в лес, выйти к небольшому озеру, обогнуть его и остановиться на северном берегу, неподалеку от места условленной встречи.

Всадники знали, что идут на невероятный риск. Если их обнаружат фашистские патрули, да еще если им станет известно, кто такие эти всадники, — гитлеровцы бросят все свои силы, чтобы захватить их живыми, на худой конец ранеными. Знали всадники и то, что живыми они не сдадутся.

Жизнь партизанского разведчика и диверсанта всегда висит на волоске. Где рвутся мины и свистят пули, где расставлены вражеские ловушки и эсэсовские засады, там, где судьбу человека решает только один вопрос: кто — кого? — там нет места колебаниям и трусости. Там — риск, на который надо идти, потому что без него немыслим успех.

Всадники благополучно преодолели главную часть пути, свернули, как было предписано разведчиками, на девятом километре с грейдера в лес, объехали небольшое озеро и остановились на северном берегу.