Мои покойные жены - [44]

Жалость и сострадание охватили Денниса. Он молча положил руку на плечо девушки и держал ее там, покуда она боролась со слезами, вздрагивая всем телом.

– Все в порядке, Берил.

– Не все. – Она тряхнула головой, а потом, словно желая переменить тему, бросила взгляд через плечо и добавила: – Если утром небо красно, чуют моряки опасность.[35]

– Что говорил тебе Брюс, Берил? Или это нескромный вопрос?

– От тебя – нет. – Она прижалась щекой к его руке. – Он просто схватил меня за плечи и сказал: «Ты и я принадлежим друг другу. Мы с тобой одной крови. Мы говорим на одном языке. Я объясню тебе позже». Потом он исчез в этом странном розовом свете. Знаю, что это звучит глупо, но мне польстило, что он влез в окно.

– Но Брюс не сообщил…

– О чем?

– Где он был? Что делал? Хоть что-нибудь?

– Нет. Только засмеялся тем же странным смехом, как когда мы говорили с ним о словах, написанных задом наперед. Думаю, он все еще размышляет об этом.

Деннис почувствовал ком в горле.

– А как насчет… Дафни Херберт?

– Брюс никогда не был в нее влюблен! – горячо воскликнула Берил, внезапно убрав руки от лица. – Я знала, что он только играл роль.

– Сознательно?

– Конечно нет! Брюс полностью убедил себя в том, что он персонаж этой пьесы, потому и вообразил, будто без ума от Дафни Херберт.

«Снова игра в притворялки! – подумал Деннис. – Где тут выдумка, а где реальность?»

– Надо отдать девушке должное – она тоже никогда не была влюблена в Брюса и знает это. Ее просто загипнотизировал таинственный незнакомец с хорошо подвешенным языком. Она ему совсем не подходит, неужели ты не видишь? – И слезы снова потекли у нее между пальцами.

– Успокойся, Берил. Теперь ты счастлива, не так ли?

– Да, абсолютно счастлива. Вот почему я плачу. Но я так страдала, Деннис!

– Знаю.

Берил поднялась. За открытыми окнами шипели волны, холодный ветер задувал в комнату, тусклый розовый свет становился ярче, создавая иллюзию движения моделей кораблей с их золочеными орудиями и паутиной снастей.

– Помнишь вчерашний вечер, Деннис? – спросила Берил. – Когда Г. М. выставил нас из комнаты, не дав нам послушать телефонный разговор после того, как на него снизошло вдохновение? А потом сцену в баре, когда твой друг Читтеринг так жутко напился?

– Да, помню.

– Мне казалось, что я на пределе и больше не смогу этого выносить. Но сегодня утром все выглядит по-другому. Лучше я пойду к себе, дорогой, а то не оберешься сплетен. – Берил попыталась улыбнуться. – Я только хотела сказать тебе, что мне все равно, что бы теперь ни случилось!

Голос девушки звучал восторженно. Дверь маленького кабинета закрылась за ней, щелкнув пружинным замком в тишине отеля.

Деннис опустил голову на подушку. Ему казалось, что теперь ему не дадут заснуть новые осложнения – проблема Брюса, дико смеющегося в предрассветном сумраке; проблема Дафни Херберт, о которой он старался не думать. Но усталость погрузила его в темноту, прежде чем голова пролежала на подушке две минуты.

На сей раз ощущение было не из приятных.

Теперь ему снились пиратские корабли Карибского моря, чьи образы смешивались с его собственным опытом на эсминце «Ифрит» у берегов Крита. Босоногие мужчины с серьгами в ушах, взбирающиеся на ванты, смешивались с воем пикирующих «Штук».[36]

Критский ад сменился островом Ямайка, где подросток Роджер Бьюли в благодатном субтропическом климате постигал искусство владения ножом и ритуалы вуду. Бьюли казался частью грохота и дыма, угрожая Дафни Херберт. И снова бортовой залп двухпалубного судна слился с ревом «Штуки»…

Кто-то резко и властно окликнул Денниса.

Он быстро сел, стряхивая сон.

Его первой мыслью было, что он проспал весь день и сейчас уже вечер. Небо снаружи потемнело, а ветер был слишком теплым для 6 октября.

– Простите, что беспокою вас, – произнес голос стоящего рядом командора Ренуика, – но уже начало одиннадцатого.

– Утра?

– Конечно. – Ренуик улыбнулся. – Боюсь, что вы останетесь без завтрака, если не поторопитесь.

Деннис тряхнул головой, пытаясь прочистить мозги.

– Извините, я проспал…

– Вы говорили во сне, и я подумал… Скажите, вы не служили во флоте?

– Служил.

– Неужели? На каких кораблях?

– Сначала на «Ифрите», пока он не затонул у Крита, а потом на «Призраке» и на «Стилете».

– Эсминцы? Адская работа! Вам понравилось?

– Не слишком. Особенно когда бомба угодила в нашу переднюю трубу.

– Это… – командор Ренуик сделал вращающий жест рукой возле живота, – до сих пор не дает вам покоя?

– Не уверен. Теперь это кажется далеким. Лучше всего я помню игру в покер.

Небо за окнами темнело, окутывая вуалью модели кораблей. «Если утром небо красно, чуют моряки опасность»… Командор Ренуик, дышавший коротко и прерывисто, как после пробежки, прочистил горло.

– Когда вы закончите завтрак, мистер Фостер, пожалуйста, поднимитесь в номер вашего друга Рэнсома.

Страх снова охватил Денниса.

– Произошло что-то еще?

– Да.

– Что именно?

– Пожалуйста, сначала позавтракайте. Мы можем предложить вам бекон и яйца. Умывальник найдете там, – Ренуик кивнул на дверь в стене позади Денниса, если вы уже его не обнаружили. Потом поднимитесь наверх.

Больше он ничего не сказал.

Деннис быстро побрился и оделся. В просторном темноватом салоне, куда он вышел из кабинета Ренуика, не было никаких следов вчерашней поздней вечеринки. Соленый ветер продувал отель, где, казалось, были открыты все окна и двери.