Мои печали и мечты - [148]
НАТАЛЬЯ. Кто убил? Человек сам умер!
КУЛИЧЕНКО. Никто сам не умирает! Мы убиваем друг друга — каждый день и каждый час!
НАТАЛЬЯ. Ну, понес!
КУЛИЧЕНКО. А главное — страх нас убивает! Вдруг завтра уволят? Вдруг заболеем? Вдруг дом начнут сносить? Вдруг инфляция, голод, эпидемия? Зубами держимся за то, чтобы ничего не менять! Каждый день одно и то же! Каждый Новый год — шампанское и оливье! Да еще с луком! (Наталье). Сколько раз тебе говорил, ненавижу сырой лук! Вкус, запах!
МИХАЕВА. Без лука оливье не делают.
КУЛИЧЕНКО. Нет, обязательно с луком! Потому что так правильно! Кто сказал? В какой конституции записано, что нельзя оливье без лука? Ведь это с ума можно сойти! (Хватает тарелку, грохает ее об стену).
МАРГО. Наш человек!
КУЛИЧЕНКО. Хватит бояться жизни, пусть жизнь нас боится! Посторонись, я иду!
Из-за стены слышны стоны, которые поочередно издают Нина и Матвей, они сопровождают каждую реплику.
На улицу! К людям! На воздух!
Стоны сливаются в один сладостный крик.
В будущее!
Общая пауза.
(Резко скиснув). Хотя… Может, в наше время самое простое и есть самое лучшее. Даже революционное. Жить, рожать детей. (Наталье.). Было бы у нас трое или четверо, как я хотел, не сидел бы по два часа в пивнушке…
МАРГО. Скуксился дяденька. Ты, Саша, прав был, когда говорил, что обывателя хватает на пять минут.
МЕЗГИРЬ. Эти пять минут можно использовать.
КУЛИЧЕНКО (показывает ему кукиш). Вот ты меня используешь. И пошли, в самом деле, из моего дома!
МАРГО (отодвигает штору, смотрит; Мезгирю). Стоят… Наши разошлись все, вообще пусто. А эти стоят. Засекли, наверно, что мы сюда вбежали.
ИГОРЬ. Я могу договориться.
МАРГО. Знаю, как вы договариваетесь.
МЕЗГИРЬ. Вот именно. В прошлый раз тоже песни пели: «пройдем, мирно побеседуем». И так побеседовали, что я…
КУЛИЧЕНКО. Вы, кстати, так и не объяснили, за что вы боретесь? Или против чего?
МАРГО. Против салата оливье.
СНЕЖАНА (подходит к столу, садится, накладывает себе салата, ест).
Раздразнили своими разговорами. (Куличенко). А вы зря, сырой лук полезно есть. Я читала — повышает потенцию.
НАТАЛЬЯ. Ему не надо.
КУЛИЧЕНКО. А зачем? У тебя Погосян есть.
НАТАЛЬЯ. Какой Погосян? Иди проспись!
КУЛИЧЕНКО. Думаешь, весь город знает, а я не знаю?
МАРГО. Вот. В этом и вопрос. Знаем, а молчим. Так и живем. Мы против этого тоже.
В гостиную, держась под руку, входят Нина и Матвей.
НИНА. Ну, давай.
МАТВЕЙ. Уважаемые родители! В эту новогоднюю ночь… Кстати, двадцать минут осталось… Мы решили торжественно объявить, что решили с Ниной пожениться. Окончательно и бесповоротно.
СНЕЖАНА. И обжалованию не подлежит.
НИНА. Помолчи, а?
Игорь наклоняется, цепляет ртом со стола ртом какие-то куски, жует, пытается ухватить рюмку. Марго, заметив это, помогает ему.
НАТАЛЬЯ. Ну, и слава богу! Это главное. Владик, поздравь, что ты как замороженный?
КУЛИЧЕНКО. Действительно… Дорогие мои…
Снежана берет тарелку, несет в кухню.
МАРГО. Ты куда?
СНЕЖАНА. Тарелку вымыть. Рефлекс. Долго в общежитии жила, там было правило у нас: поел — сразу мой тарелку. (Уходит в кухню).
КУЛИЧЕНКО. Дорогие мои! Наташа права! (Обнимает Наталью за плечо). Жена моя дорогая, умница! Она права! Это главное! Исаак родил Авраама, Авраам еще кого-то там…
МЕЗГИРЬ. Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду.
МИХАЕВА. Это который Христа предал?
МЕЗГИРЬ. Намного раньше. Иуда было распространенным именем.
МИХАЕВА. Правда? А я думала — один.
КУЛИЧЕНКО. Неважно! Важно, что род продолжается! Дети мои, если вы подарите наследников… Я тогда пойму, что жил не зря… (Вытирает ладонью глаза). Желаю вам… Мы вот с мамой… Конечно, были всякие трения… Но надо уметь находить нужный нонсенс.
МЕЗГИРЬ (скучая). Консенсус.
КУЛИЧЕНКО. Неважно. Короче…
НАТАЛЬЯ. Ох, утка же! (Бежит в кухню, где Снежана моет тарелку и заодно еще какую-то грязную посуду; достает из духовки утку, несет к столу.)
МИХАЕВА. Помочь?
НАТАЛЬЯ. Уже несу. А то Новый год, а мы без горячего. Тарелки нужны большие.
МАТВЕЙ. Я принесу, я знаю, где. (Идет на кухню).
Нина направляется за ним, но Михаева ее перехватывает.
МИХАЕВА. Ниночка, ты извини за вопрос… Как бы это… А ты не беременная?
НИНА. С чего вы взяли?
МИХАЕВА. Ну, бывает… Просто браки, основанные на беременности, они не всегда прочные. Я вот с мужем, если честно, тоже перед свадьбой, думала, ребенок закрепит наши отношения… А на самом деле… (Отводит Нину в сторону, шепчет).
ИГОРЬ (Мезгирю). Между прочим, вы не правы. Я пошел служить потому, что у меня дядя тоже по этой линии. Наследственность.
МЕЗГИРЬ. Ломброзо это хорошо описывал. Про наследственность.
ИГОРЬ. Кто?
МЕЗГИРЬ (Марго). Голова кружится. Не надо было пить. Может, позвонить нашим, пусть придут, выручат как-то?
МАРГО. Их не подпустят. А почему тебе никто не звонит?
МЕЗГИРЬ. Я выключил телефон. Он наверняка на прослушке.
МАРГО. Потерпи, Саша. Может, ляжешь?
МЕЗГИРЬ. Неплохо бы.
МАРГО (Игорю). Извини, Игорек. (Заклеивает ему рот, ведет Мезгиря в спальню хозяева; всем). Мы на минутку.
Матвей и Снежана на кухне.
МАТВЕЙ (доставая из шкафчика тарелки, торопливо) Учти, если еще раз… Я тебя в любом месте достану и шею сверну. Ясно?
СНЕЖАНА. Серьезный юноша.
Здесь должна быть аннотация. Но ее не будет. Обычно аннотации пишут издательства, беззастенчиво превознося автора, или сам автор, стеснительно и косноязычно намекая на уникальность своего творения. Надоело, дорогие читатели, сами решайте, читать или нет. Без рекламы. Скажу только, что каждый может найти в этой книге что-то свое – свои истории, мысли и фантазии, свои любимые жанры плюс тот жанр, который я придумал и назвал «стослов» – потому что в тексте именно сто слов. Кто не верит, пусть посчитает слова вот здесь, их тоже сто.
Можно сказать, что «Оно» — роман о гермафродите. И вроде так и есть. Но за образом и судьбой человека с неопределенным именем Валько — метафора времени, которым мы все в какой-то степени гермафродитированы. Понятно, что не в физиологическом смысле, а более глубоком. И «Они», и «Мы», и эта книга Слаповского, тоже названная местоимением, — о нас. При этом неожиданная — как всегда. Возможно, следующей будет книга «Она» — о любви. Или «Я» — о себе. А возможно — веселое и лиричное сочинение на сюжеты из повседневной жизни, за которое привычно ухватятся киношники или телевизионщики.
Писатель и сценарист Алексей Слаповский придумал страну Бермудию давно, но только теперь решился написать о ней – для подростков, взрослых и для самого себя.В этой стране исполняются все желания! Здесь есть все, что ты захочешь! Да вот только беда: дурацкая Бермудия выполняет самые дурацкие желания. Она делает все, о чем ты только подумаешь. Жители Бермудии не могут встретиться без взаимного желания, зато они в силах воображелать себе самолет и улететь куда угодно. Нельзя только убежать, улететь, уплыть из самой Бермудии…Удастся ли братьям Вику и Нику перехитрить коварную страну и спасти ее обитателей?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из знаменитых людей нашего времени высокомерно ляпнул, что мы живем в эпоху «цивилизованной коррупции». Слаповский в своей повести «У нас убивают по вторникам» догадался об этом раньше – о том, что в нашей родной стране воруют, сажают и убивают не как попало, а организованно, упорядоченно, в порядке очереди. Цивилизованно. Но где смерть, там и любовь; об этом – истории, в которых автор рискнул высказаться от лица женщины.
События разворачиваются в вымышленном поселке, который поделен русско-украинской границей на востоке Украины, рядом с зоной боевых действий. Туда приезжает к своему брату странный человек Евгений, который говорит о себе в третьем лице и называет себя гением. Он одновременно и безумен, и мудр. Он растолковывает людям их мысли и поступки. Все растерялись в этом мире, все видят в себе именно то, что увидел Евгений. А он влюбляется в красавицу Светлану, у которой есть жених…Слаповский называет свой метод «ироническим романтизмом», это скорее – трагикомедия в прозе.
В книге представлены два произведения популярного российского писателя: «Первое второе пришествие» и «Вещий сон».
Это вторая книга пьес Алексея Слаповского, выпускаемая нашим издательством. Первая, «ЗЖЛ» («Замечательная жизнь людей») оказалась весьма востребованной и в театрах, и у читателей. В данный сборник вошли произведения поставленные, уже имеющие сценическую историю, и совсем новые, недавно написанные. Пересказывать их содержание сложно, но какое-то представление дают наименования жанров, которые предлагает автор. Уже они говорят о многом: реалити-шоу для театра, современная притча, психологический боевик, печальная комедия, драмокомическая пьеса (местами в стихах), страшная, но интересная быль, эксцентрическая комедия, наивный трагифарс, эпопема, лиродрама… При этом самая, быть может, сложная вещь, называющаяся «Осколки», обозначена просто – пьеса, что выглядит неожиданно экстравагантно на общем фоне.
"Издранное, или Книга для тех, кто не любит читать" — самое полное собрание рассказов Алексея Слаповского. Автор представляет их так: "Это стилистика антиабсурда. Такого нет (или очень мало) в реальной жизни, но может быть и должно быть".Мир абсурден, перевернут с ног на голову. А если его вернуть в исходное положение? Получится мир людей беспредельно честных и добрых, любящих и бескорыстных… До абсурда. На самом деле все, как в жизни, — только интересней.
Остросюжетный детективно-приключенческий роман «Анкета» открывает серию книг известного писателя и драматурга Алексея Слаповского, занимающего, по опросу ведущих критиков страны, первое место в рейтинге «Открытие девяностых».Это роман об удивительных приключениях составителя кроссвордов, который надумал поступить на службу в МВД и должен был для этого заполнить тест-анкету из 377 вопросов. Герой буквально заболевает анкетой, вступает с ней в борьбу… Одновременно он попадает в криминальную переделку, в любовную историю, и все эти сюжетные линии сплетаются в единый узел.Включенные в книгу рассказы «Крюк», «Кумир» и «Братья» из цикла «Общедоступный песенник» раскрывают другие стороны литературного дарования А. Слаповского.