Мои неотразимые гадюки. Книга 1 - [9]

Женщина что-то тихо рассказывала. Постепенно до него дошло ещё одно нелепое обстоятельство: язык не русский, но он понимает эту речь. Не сказать, будто всё гладко, однако смысл сказанного налицо. Разбухающую в душе панику нужно было срочно давить. Всё равно как, лишь бы не давать воли. Иначе всё, пропал. Дон собрался с силами и вслушался в мерно журчащую речь.

— А девочки уже несколько дней, как пришли в себя. Теперь встали на ноги. Хотя слабенькие ещё. Всё в саду больше. В дом только спать идут. Я велела постелить им перины прямо под старым орехом. Вот они там и торчат целыми днями. Лэти тоже с ними. Она раньше вас всех поднялась. Всё-таки вы с Лэйрой её укрыли от… Сынок, а ты не хочешь подышать свежим ветерком? Может, и тебя вынести в сад?

Дон тупо кивнул. Он раз пять изготавливался начать объяснения с этой полоумной, но отчего-то так и не выступил. Что-то ему мешало. Верней, он чего-то опасался: не осознанно, а совершенно безотчётно. Словно не его подсознание пыталось предостеречь от поспешных поступков, а кто-то посторонний: забрался в башку и притормаживал. И это не какие-то там неопознанные чувства — посторонний вторженец ощущался прямо-таки физически.

Женщина поднялась. Отошла от кровати, кого-то там выкликая. Затем торопливо вышла, прикрыв за собой массивную деревянную дверь. Дон чуть расслабился. Закрыл глаза и попытался разобраться с паразитом в мозгах. Мысленно сосредоточился и вдруг… охренел. С перепуга открыл глаза, пялясь в белёный потолок. Но, тотчас осадил себя: некогда ссать под себя. Нужно на полном ходу разбираться с обстановкой, пока и сам не свихнулся, как эта его мамочка. И пока не вернулась спугнутая очередным сюрпризом паника.

Он собрался с духом и снова закрыл глаза: непонятная зелёная сетка на экране внутреннего зрения никуда не делась. Наоборот оживилась: где-то стягивала свои ячейки, превращая квадраты в ломанные фигуры, где-то раздувала. Поверх неё вспыхнул белый прямоугольник. Когда по нему замелькали яркие красные значки, Дон признал в прямоугольнике информационное окно. Но смысл доводимой до него информации был за семью печатями. Зато само собой попёрло осознание её содержимого, будто кто-то гудел ему прямо в ухо, которое отчего росло внутри башки.

Дон сосредоточился и уразумел, что укоренённый базовый кластер системы завис. Необратимые процессы в резервной системе запуска. Репликация резервной системы для аварийного запуска произведена некорректно по причине деструкционного внешнего воздействия на биологическую систему. Активация блока внутренней защиты произведена в аварийном режиме на двадцать процентов стандартной мощности. Перегрузка блока аварийного режима включения. Активация блока слежения невозможна. Активация блока идентификации невозможна. Активация блока защиты системы невозможна. Активация блока поддержки боевого режима невозможна.

Результат тестирования: активация базовой системы невозможна. Критический уровень функционирования базовой системы. Устранение зависания базовой системы в действующем режиме функционирования невозможно. Превышение критического уровня угрозы для функционирования биологической системы. Рекомендации: отключение биологической системы, перезагрузка базовой системы.

Дон даже не пытался удивляться всей этой компьютерной мистике в своей башке. И когда ОНА ЕМУ задала немой вопрос: приступить ли к перезагрузке — он мысленно дал добро на что угодно. Включая выделку из его тушки чучела. А как дал, так и вырубился, словно по башке получил.

Точно так же лихо врубился обратно. Сколько был в отключке? Да кто его знает… В правом верхнем углу всплывшей зелёной сетки вспыхнули жёлтые значки. Дон ничуть не сомневался, что ему ответили на вопрос в цифрах, которых он не знал. Самочувствие после резкого обморока несказанно улучшилось — будто допинг какой-то вкатили. Отсюда легко образовался вывод: под биологической системой, которой что-то угрожало, внутричерепной лектор имел в виду именно Дона. А зелёная сетка отражает функционирование всего прочего в его башке — не в заднице же — что до перезагрузки не активировалось.

Кстати, как раз в этот момент кое-где по паутине сетки забегали разноцветные огоньки. Самый большой белый запылал в самом центре паутины. Этакий жучила среди мелькающих клопов. Рядом с ним присоседился крохотный подрагивающий серебристый живчик. Он словно собирался куда-нибудь рвануть, ожидая лишь команды на старт.

Дон невольно подумал о женщине: где там она суетится? Серебристый живчик моментально сорвался с места и рванул в сторону распоряжающегося неподалёку голоса. Добрался до лилового клопа, преобразовался в крестик, залез на клопа и замер. Ну, и где это — машинально осведомился Дон. На сетку тут же наложился большой красный прямоугольник с пристроенным к нему малым. Большой был разлинован толстыми красными же линиями. Они поделили прямоугольник на несколько неровных ячеек. Вроде, какой-то план…

Голос женщины начал приближаться, и лиловый клоп с крестом на спине пополз к белому жуку в центре паутины. Кстати, центр красного плана не был совмещён с центром зелёной паутины. Жучила находился у одной из сторон большого прямоугольника, в середине не самой крупной ячейки. И тут Дон кое-что заподозрил. Он обвёл глазами небольшую уютную комнату с белёными стенами, завешенными яркими коврами. Чуток запрокинул голову на подушке — над ним колыхались лёгкие занавески распахнутого окна. Он закрыл глаза и углубился в план. Попытался представить, где на нём — если это план — может располагаться окно. И на зелёной линии рядом с белым жуком вздулась небольшая линза.