Мои неотразимые гадюки. Книга 1 - [17]

— Никуда мы не сбежим. Всем спать. А с завтрашнего дня начинаем новую жизнь.

А потом он обалдел. Не оттого, что девчонки безропотно подчинились, смывшись в свою спальню. Внутри себя самого Дон ощутил железобетонное право ими командовать. Что-то в нём включилось такое… Такое… Разберусь завтра — успел подумать он и тотчас провалился в сон.

Глава 4

Манипулятор, стабилизатор и товарищ командир

А на второй в этом мире день — который он прожил в здравом уме с твёрдой памятью — из Дона полез отец-командир.

В своей шкуре его сроду не тянуло лидерствовать. Скорее наоборот, он являл собой типичный пример осторожного тихушника-партизана, предпочитающего военные действия исподтишка. И желательно чужими руками.

Нет, он не брезговал отвечать за свои поступки. И за поступки тех, кого его ненавязчивые манипуляции толкали на подвиги. За что Дон и прослыл своим в доску среди широких факультетских и особо общежитских студенческих масс. Даже приобрёл некий авторитет в деле пренебрежения общепринятыми устоями, хотя до подлинного циника откровенно не дотягивал — его слишком хорошо воспитали.

Не претендовал он на роль лидера и в этой чужой шкуре, что приобрёл в своей загробной жизни. Но, как говорится, хочешь-не хочешь, а геморрой получишь. В этом Дон убедился прямо с утра второго дня.

Дом продолжал радовать мёртвой тишиной. Для нагулявшихся на поминках взрослых только-только наступил вечер — даже слуги дрыхли без задних ног. Правда, лишь взрослые. Три девчонки-подростка встретили Дона на кухне, когда за окном едва забрезжил рассвет. И только он переступил порог, принюхиваясь к съедобным запахам, как по его стопам на кухню проникли все три его болячки.

Явление хозяйской дочери служаночек ничуть не удивило. Значит, Паксая была не чужда работы по хозяйству, что характеризовало девчонку весьма положительно. Как и весь здешний феодальный строй с элементами родоплеменного. Катерина-Паксая тотчас сунула нос в горшок, где что-то булькало. Сморщила свой очаровательный носик и заявила хозяйские права на приготовление завтрака для родного брата. Она забралась на лавку — стол был высоковат для восьмилетки — схватила в тощую ручку здоровенный нож и осмотрела приготовленные полуфабрикаты. Дона аж передёрнуло при виде малолетки с тесаком.

Инга хмыкнула и завязала на подруге поданный служаночкой фартук. Затем шуганула услужливую троицу прочь, порекомендовав разобраться с некормленной живностью на скотном дворе — она и о нём уже знала. Что значит руководитель со стажем — уважительно подумал Дон, усевшись в ожидании завтрака на широкую лавку с другого конца стола. Машка принялась карабкаться к нему на лавку — пятилетку в компанию поварих не пригласили. Дон усадил её на колени, и девчонка прижалась к нему всем телом.

— Продолжим? — предложила Инга, слетав по приказу Катерины за каким-то пучком травы.

— Мы никуда не побежим, — послушно продолжил Дон вчерашнюю беседу.

— Почему? — деловито осведомилась новоявленная сестрица, неуклюже, но уверенно нарезая нечто, что являлось местным помидором.

— Потому что нас прищучат, не успеем мы отойти и на пару километров, — с не меньшей уверенностью заявил Дон.

— Почему? — повторила Паксая-Катерина.

— Во-первых, отсюда бежать можно лишь по обустроенному тракту. Да и то без охраны не рекомендуется.

— Из-за местного зверинца? — понятливо кивнула Лэйра-Инга, разбивая в миску яйца.

— Из-за местного, — подчеркнул Дон, — зверинца. Судя по тем лошадям, собакам, гусям и прочим курам, что я видел, тут имеет место какая-то мутация.

— Да уж! — хмыкнула сестрица. — Курица величиной с индюка, это нечто. Вчера меня чуть петух не клюнул. Внутри аж ёкнуло от страха, что эта сволочь пробьёт мне ногу насквозь.

— Такой может, — согласилась Лэйра-Инга и демонстративно взвесила в руке очередное яйцо размером с её кулачок: — А что, во-вторых?

— Во-вторых, — продолжил Дон, — налицо гипертрофированное отношение к потомству. С рождаемостью тут явные проблемы. Автоматически цена каждого отдельно взятого ребёнка возрастает в разы. Те девчонки, которых вы турнули, числятся у нас служанками. А сытыми рожами и одеждой, Катерина, они ничем не отличаются от тебя — хозяйской дочки.

— Паксая, — машинально поправили его.

— От тебя, Паксая, — добросовестно поправился он. — И даже от дочери хозяина всего этого населённого пункта с прилегающей территорией.

— Донатик, ты так смешно картавишь на русском, — подозрительно ласково заметила Лэйра-Инга, вооружившись взбивалкой и запустив её в миску.

— Намекаешь, что нам нужно попридержать русский язык?

— Ну, сейчас нас никто не подслушивает.

— Я знаю, — брякнул Дон.

И осёкся. Он действительно это знал. Кто-то внутри него должен был предупредить хозяина при появлении в обозримом пространстве посторонних. И Дон ничуть не сомневался, что этот кто-то выполнит свои служебные обязанности безупречней любой другой сигнализации. Он в задумчивой рассеянности бросил взгляд на какую-то деревянную крынку, что стояла на столе. И вдруг с лёгкостью прочитал:

— Мука.

— Мука, — подтвердила Катерина, проследив его взгляд. — И что?

— Ты знала, или прочитала?