Мои футбольные годы - [4]

Но почему же тогда нет у нас заметных, постоянных успехов на международной арене? После чемпионата я еще более утвердился в мысли, что в футбольной отношении мы достаточно сведущи, у нас есть способные игроки, но все это растворяется в организационной аморфности и неразберихе. Возможность успеха становится делом случая, а не итогом работы.

Со стадионов Мексики перенесемся на наши.

ПАМЯТЬ КАПИТАНА

Никогда не претендовал на роль публициста. Не умел, не умею и сейчас разложить все по полочкам и настаивать на своих доводах безоговорочно, не желая слушать возражений. Заранее скажу, что не намерен поучать, свои заметки рассматриваю как субъективные, наверное, в чем-то спорные, буду удовлетворен, если они послужат кому-то поводом для размышлений.

Перед моими глазами прошла вся история советского футбола. Я нисколько не преувеличил: впервые на настоящее поле, правда, примитивное, я вышел шестнадцати лет от роду, и было это весной 1918 года.

Поле называлось «Горючка», представляло из себя пустырь за нынешним Зоопарком, а команда — РГО (русское гимнастическое общество). Во второй команде этого общества я и дебютировал в качестве правого инсайда. Вкратце история такова. Мы с братом Александром начали бегать на коньках на Патриарших (Пионерских) прудах, где находился павильон РГО. Ответственный секретарь общества, конькобежец-спринтер Николай Тимофеевич Михеев был еще и ярым футболистом. Своего поля РГО не имело, да и команда была плохонькая. Мы с братом, знавшие всю округу, и указали Михееву на «Горючку». А пустырь тот, надо заметить, имел дурную славу, там собиралась местная шпана, картежники. Когда мы, футболисты, оккупировали пустырь, он сразу как бы облагородился. Так что футбол и тогда выполнял культурную миссию. Спустя некоторое время . РГО слилось с ОФВ (общество физического воспитания) Краснопресненского района. Шли поиски наиболее подходящей структуры физкультурной работы, все тогда только складывалось, не раз переделывалось. Это было в порядке вещей, потому что и в спорте совершалась революция: на стадионы хлынул рабочий люд. У «Красной Пресни» был стадион (по нынешним меркам — стадиончик, с деревянными трибунами тысяч на пять зрителей) на том месте, где сейчас здание издательства «Московская правда». Когда мне приходится бывать в районе бывшей «Горючки» или в редакции «Вечерней Москвы», я, можно сказать, подошвами чувствую те поля, на которых играл шестьдесят с лишним лет назад. Ничего узнать невозможно, а память живет и волнует.

Что представляла собой тогдашняя «Красная Пресня»? Это был небольшой клуб, объединявший людей, жаждущих играть в футбол. Весь наш, с позволения сказать, бюджет складывался от продажи билетов. В клубе каждому выдавали по одной футболке на год, и мы берегли ее как святыню. Остальное снаряжение приходилось покупать самим. Если команде предстояла поездка, чаще всего в Ленинград, наш руководитель, Иван Тимофеевич Артемьев спрашивал: «На билеты наскребете?» И тут же предлагал сложиться в пользу тех, кто не мог «наскрести». Мы были бедны. Но не душой. Стадион был вторым домом, на игры и на тренировки ходили с женами и детьми, кто что мог несли в клуб, патриоты были мы отчаянные. Стадион наш не существовал, а жил. Среди нас был один, кому по карману оказывалось частенько приезжать на стадион на извозчике. Все высыпали на улицу и кричали: «Едет, едет!» Я не могу об этом не вспоминать, когда вижу наш шикарный спартаковский «Икарус» и рядок «Жигулей» и «Волг», на которых прибывают на тренировку футболисты...

И еще я вспоминаю ту уже не существующую, людную, кипящую бодростью «Красную Пресню» всякий раз, когда вижу наши прекрасные стадионы пустующими, куда не пускают мальчишек. Мне это непонятно.

Предполагаю, что в нашей среде немало молодых людей иронически относятся к прошлому. Они с апломбом и почему-то со множеством иностранных слов распинаются о том, что футбол и в мировом масштабе и у нас в стране во всех отношениях преобразился не раньше, чем вчера, и что все знания принадлежат им, они — вершители прогресса и чуть ли не с них все и началось.

Что тут скажешь? Изменения в самом деле разительные. Но наивно думать, что все они свершились в последние годы. Они происходили постепенно, на всем протяжении истории советского футбола. Смею думать, что мне это особенно хорошо заметно.

„ футбол наш получил едва ли не все, о чем можно мечтать. Грандиозные стадионы, учебные базы, оснащенные по последнему слову спортивной науки, сеть детских школ, раскинувшуюся по просторам страны, сотрудничество ученых и врачей, участие во всех международных соревнованиях, поддержка со стороны партийных, советских, профсоюзных, комсомольских организаций. Футбол наш снаряжен, обеспечен, окружен заботой, обласкан. Миллионы людей посещают стадионы, а уж сколько их собирается возле телевизоров, кажется, точно не знает никто. Я побывал на стадионах многих стран и готов утверждать, что нигде не встречал такой благожелательной, справедливой, терпеливо ждущей лучших дней публики, как у нас.

Еще двадцать с лишним лет назад я имел формальное право стать пенсионером, устраниться от футбольных дел. Если бы это произошло, сейчас я, по всей вероятности, выглядел бы ворчуном, повернутым в прошлое, и мои доводы, основанные на сравнениях, казались бы читателям, особенно молодым, наивными. Но я работаю, клуб — из числа ведущих, поставляет игроков в сборную СССР.