Мои друзья - [59]

Если же я продолжал спать, Джери, потоптавшись, начинал рычать. Сначала тихо, потом сильнее, громче, сердито и, в конце концов, разражался громогласным лаем, означавшим: «Что ты спишь? Пора вставать.»

Снукки в это время внимательно следила за нами из-под стола. Я просыпался, и обе собаки кидались к постели. Лизали руки, тыкались прохладными носами в щеку и, только убедившись, что я действительно встаю, убирались восвояси.

Бывало и по-другому. Спишь, и вдруг холодный и влажный нос прикладывается к щеке. Мгновенно просыпаешься. Это Джери соскучился и пришел проведать.

Время моего прихода со службы собаки знали точно. За полчаса до этого они уже начинали ждать. Снукки садилась у порога, а Джери нетерпеливо бегал от двери к окну и обратно.

Во времена щенячества Джери я пробовал обучить его разным домашним приемам: приносить калоши, подавать перчатки и т. п. Позднее, перейдя исключительно на служебную дрессировку, я это забросил. Но первые уроки не пропали даром. И теперь, когда дог хотел мне особенно выразить свою преданность, он бежал в прихожую и… тащил калошу! Иногда ухитрялся принести сразу пару. Эта привычка сохранилась у него до самого конца.

Как-то раз собаки долго ласкались, всячески стараясь выразить свою любовь и преданность. Вдруг Снукки поспешно убежала в прихожую. Через минуту она была снова около меня и, немножко смущенная своим поступком, подавала мне калошу. Замашки друга переняла и она!

Собаки проявляли изумительную чуткость и внимание. Если я приходил домой в дурном настроении, они потихоньку убирались на свои места. Стоило мне рассмеяться, начать шутить, как они сейчас же бросались ко мне. Дог прибегал первым, за ним эрделька. Оба начинали нетерпеливо топтаться около меня. Когда я долго не обращал на них внимания, они затевали шумную игру между собой, как бы стараясь показать, что и им радостно, раз я весел.

Приближается обед. Взрослая собака питается два раза в день. Снукки и Джери обычно ели в девять часов утра и в пять дня. Собаки начинали ждать обеда часов с четырех. Не сидят на месте, слоняются по комнатам. С половины пятого безвыходно толкутся в прихожей, лежат на полу, сидят на пороге — томятся. Без четверти пять замирают у кухонных дверей и, высунув носы из-за занавески, не мигая, смотрят в кухню, откуда сладко пахнет овсяной кашей или мясным варевом, которое мать разливает по чашкам. Чашки алюминиевые, с широким донышком, чтобы не проливалась еда. Для дога — больше, для эрдельтерьера — поменьше.

Джери одолевает нетерпение. Он проскальзывает за занавеску и осторожно, шажок за шажком, пробирается в кухню, деликатно помахивая хвостом и с невинным видом поглядывая на мать.

— Ах ты, плут, ты плут! — скажет, улыбаясь, мать. Джери мгновенно приободрится и решительно шагнет к чашке.

— Куда? — грозно закричит мать.

И Джери поспешно улепетывает в прихожую.

Иногда он делает иначе. Смело отодвигает носом занавеску и входит на кухню с независимым видом. Но результат всегда один — Джери с позором выгоняют: вход на кухню собакам строжайше запрещен.

Но вот обе морды опущены в чашки. Слышится лишь смачное чавканье и покряхтывание Джери. Дог съедает обед первым. Встав около Снукки, он терпеливо ждет, не останется ли что у нее. «Какая ты счастливая: ешь!» — говорит он всем своим видом.

Из чашки вылетает малюсенький кусочек хлеба; Джери с величайшей поспешностью — как бы не опоздать! — подлизывает его. Какое это счастье — получить крошечку еды (хотя сам только что уписал объемистую чашку супа!). Ничего не поделаешь: любит покушать.!

После этого собакам даются кости. Некоторое время на весь дом раздается непрерывный треск ломающихся костей. Крепкие челюсти дога дробят их, как ореховую скорлупу.

Снукки кончает свою порцию первой (у Джери более крупные кости, они требуют и больших усилий). Тихонечко укладывается она поблизости от Джери и внимательно наблюдает за ним.

Вдруг дог вскакивает и бросается к чашке (вспомнил, что не вылизал ее дочиста языком!); через несколько секунд он бежит обратно. Но уже поздно. Снукки с остатком кости в зубах поспешно удирает к себе под стол.

Теперь ждет Джери. Понурив голову он стоит около и ждет… ждет до тех пор, пока плутовке не надоест возиться с украденной костью. Тогда он хватает огрызок и вновь принимается за него. В конце концов кость исчезает вся без остатка, как бы крепка она ни была.

Кости — это не только еда; это одновременно и развлечение, забава, полезное упражнение для зубов и жевательных мускулов, и потому собаки отдаются этому занятию с большим увлечением.

Покончив с трапезой, оба друга идут лакать воду. Широкодонная глиняная чашка всегда стоит в углу прихожей, полная чистой воды.

Чашка с водой стоит круглые сутки. Посудные же с кормом убираются через пятнадцать-двадцать минут, независимо от того, съеден корм полностью или что-нибудь осталось. Этот твердый режим служит верной гарантией, что пища будет съедена до последней крошки. Мне часто приходилось слышать жалобы собаководов на то, что их животные плохо едят. Худеют, теряют жизнерадостный вид, отказываются от любой пищи, хотя с каждым разом им предлагают все более вкусные и питательные продукты.