Мои друзья - [30]

— Карл-карл!

Вскоре галчонок подрос и стал очень забавным. Вразвалочку бегал по комнатам, играл в моих оловянных солдатиков — прятал их по разным углам.

Дней через восемь Карл научился летать. Садился на крышу, на трубу, на старый дуб у колодца… Но стоило мне взять червяка и позвать: «Карл! Карл!», как он тут же объявлялся и широко разевал клюв. При этом старался проглотить заодно и мой палец.

Если я ставил на подоконник миску с водой, Карл залезал в нее и начинал купаться. Надо было видеть, как он купался! Подпрыгивал, махал крыльями, приседал. А порой даже вскрикивал от удовольствия.

— Ну и купальщик! — заметил отец.

Когда Карл хотел пить, он подлетал к висячему медному умывальнику и со звоном сбрасывал крышку. За это ему доставалось от бабушки.

Нередко мы с галчонком ходили за водой к дальнему колодцу. Громыхну я ведрами на крыльце — и Карл тут как тут: взмахнет крыльями и сядет на коромысло. Я иду не спеша, и он степенно покачивается у меня на плече. А если налетит шальной ветер, птица нахохлится мигом, начнет лапами перебирать, пританцовывать.

Раз повстречался с нами сосед, удивился: «Хорош гимнаст у тебя!»

У колодца галчонок вскочит на высокий сруб и ждет. Только покажется бадья, Карл вспорхнет на край, напьется досыта свежей водицы, повеселеет и начнет собираться в обратный путь; чистит перьяохорашивается… К дому галчонок всегда верхом летел, догадывался, что хозяину нелегко с полными ведрами.

Прожил у нас Карл лето, зиму, а к весне вздумалустраивать себе гнездо. И не где-нибудь, а в шляпе моего деда. Шляпа лежала в сенях на шкафу. Туда Карл натаскал старые варежки, обрывки меха и промокательной бумаги. Чего только там не было!

Войдешь в сени и видишь; из дедушкиной соломенной шляпы выглядывает черная носатая голова. Но стоило кому-нибудь приблизиться к гнезду, Карл сразу принимал угрожающий вид. Птица, казалось, предупреждала: «Попробуйте только сунуться! Не поздоровится!»

С Валетом галка не церемонилась. В хорошем настроении усаживалась псу на спину и расчесывала клювом шерсть.

Однажды Карл отличился. Случилось так: загорелся сарай. Первым это заметил Карл. Стал отчаянно каркать и поднял всех на ноги. Огонь потушили, в горластого Карла с того памятного дня прозвали Пожарником!

РЫБОЛОВ ВАСЬКА

В конце августа мы переехали в город, и в нашей квартире появился котенок. На день рождения мне подарил его лучший друг Петька Кузин. Его Мурка месяц назад семерых родила.

Петькина мать сердилась:

— Не дом, а зверинец какой-то! Петька с ней спорил:

— У Дурова в доме даже морские львы жили, а тут кошки — обыкновенные домашние животные…

— Домашние! — кипятилась мать. — Но кошек-то восемь. Им отдельная квартира нужна!

Петька заикнулся было насчет ванной, но мать не выдержала и приказала:

— Вот тебе три дня, куда хочешь этих котов неси!

От великих забот и хлопот Кузин даже уроки запустил. Все ходил по знакомым — котят предлагал.

А мне достался самый последний — рыжий и худой.

— Не бойся, поправится, — успокаивал Петька. — У вас мыши водятся?

— Нет, — ответил я.

— А мухи?

— Эти есть.

— Вот здорово, он их прямо на лету ловит!

Может быть, в обычный день я бы наотрез отказался от такого подарка, но сегодня — хочешь не хочешь — принимай!

Так у нас появился кот Васька. И с того дня жизнь моя переменилась. Кот и вправду шустрый оказался. В три дня почти всех мух на окнах переловил, да, как на грех, тарелку с холодцом опрокинул. Тарелка вдребезги, а мне выговор.

И так что ни день. Васька мясо стянет, а ругают меня: плохо воспитываешь. А что с ним поделаешь, если у него звериный инстинкт!

Я ему и веником грозил, и в кладовку запирал — все равно не помогало. Но выпускать во двор Ваську боялся: сбежит еще «подарок».

Так дожил кот у нас до весны и ни разу на улице не побывал.

В конце мая воскресным утром мы поехали к бабушке в деревню. Погрузили в машину тюки, чемоданы, тахту, а Ваську я для надежности сунул в мешок.

Вначале мы вещи сгрузили, а потом уж я за мешок взялся…

— Чего там, у тебя, внучек? — пропела бабушка.

— Подарочек! — улыбнулся я и вытряхнул Ваську.

А кот испугался яркого света да как заорет; мя-яу! И так зычно, что Полкан у соседей чуть с цепи не сорвался. Васька вырвался у меня из рук и — шасть под дом.

Целых три дня оттуда носу не казал. Я не на шутку перепугался: не спятил ли кот с ума?

Но бабушка меня успокоила;

— Спервоначалу городские всегда так пугаются. Обвыкнуть им надо. Погоди, объявится твой Васька…

И верно, на четвертый день утром я выглянул из окна в сад и увидел там Ваську.

Кот с опаской ступал по траве, останавливался, воровато озирался по сторонам. То одна, то другая лапа его на мгновение повисала в воздухе и неслышно опускалась на землю.

По временам Васька замирал, принюхивался к цветам, листьям, траве, как бы ощупывал лапами деревенский мир. Васька родился в городе, а здесь все было для кота ново, забавно и удивительно: и большой серебристый тополь у калитки, и скрипучий журавль колодца, и веселые солнечные блики, вспыхивающие и гаснущие в росе.

Но вот Васька насторожился: черный плюшевый шмель прогудел у него перед самым носом и важно опустился на цветок одуванчика. Такого нахальства кот не перенес. Он сделал стойку и прыгнул, но тут же зашипел и откатился назад.