Мои армейские истории - [5]
9. ПРОСТИ, РЫЖИЙ
В нашей части, как и в любом большом коллективе, конечно же были и рыжие (не по жизни, а по цвету волос). По разному они относились к своей особенности: кому-то это было до лампочки, кто-то брился наголо, пытаясь скрыть этот факт, кое-кто, наоборот, подчеркивал свою исключительность, подбирая в тон х/б песочного цвета. В батальоне по соседству рыжим был командир 3-й роты, вечный капитан Н., который, судя по всему, чрезвычайно переживал по этому поводу и, кажется, видел в этом единственную причину десятилетней остановки в своем служебном росте.
В нашей роте рыжим был каптерщик (каптерка - небольшой склад ротного барахла, прим.авт.), младший сержант Т. Звали его, само собой, Рыжим. Это был доброжелательный, добродушный парень, он абсолютно не обижался на наши шутки, отвечая на них детской улыбкой. Была у него немного странная мечта: когда пройдет необходимый срок службы, поступить в военное училище и стать офицером. Кумиром для него был наш комбат, майор Д. и Рыжий частенько, в минуты откровения, делился с нами сокровенным: буду таким же как комбат строгим, но справедливым майором, мол, службу я знаю, солдат знаю.
Его любили. И вот когда подходил его день рождения, накануне, мы решили по-дружески разыграть его. Ночью, после отбоя, под благовидным предлогом его вызвали из казармы. Мы принялись за дело. На кусках ватмана мы написали всякие хохмы, из резиновых перчаток надули шары, кто-то притащил тыкву, из нее сделали чучело и все это развесили в его каптерке. Попрыгав в койки, мы стали ждать.
Рыжего долго не было. Наконец, на лестнице послышались шаги, в казарму открылась дверь, и появился... дежурный по части. Тот самый рыжий капитан Н. Мы замерли. Он немного походил по коридору, заглянул в ленинскую комнату, в бытовку, прошелся между коек (все спали) и направился к выходу. Мы облегченно выдохнули. Но вдруг, о чем-то вспомнив, он остановился, подошел к каптерке, потянул за ручку и вошел. Дверь закрылась.
Что происходило в каптерке, можно только догадываться. Наверно, сначала он увидел плакатик, висевший прямо у входа: Рыжему - привет от брюнетов!. Затем - воздушные шары с надписями: Тебе до дембеля - 10 000 дней! . На столе стоял наш подарок Рыжему - открытая бутылка водки, а рядом с ней записка: Чего на нее смотреть-то! Наливай да пей!. Завершался весь этот балаган вырезанным из тыквы чучелом с фуражкой и майорскими погонами, между ног которого кто-то напоследок вставил маленькую пистолетную гильзу. В руке чучело держало картонку с надписью: Станешь майором - не забудь налить!. Из перечисленного, пожалуй, это было наиболее изощренное издевательство...
Как положено в таких случаях, за надругательство над офицером СА в особо циничной форме трое суток гауптвахты получил дежурный по роте.
В ту ночь им был Рыжий. Свой день рождения он отпраздновал уже на губе.
10. ВЕЧЕРНИЙ ПАТРУЛЬ
В начале своей службы, будучи рядовым, я несколько раз попадал в состав патруля. Состоял он из одного офицера (или прапорщика) и двух патрульных. Патрулирование проводилось в нескольких небольших поселках, входящих в территорию нашего гарнизона, куда получали увольнительные не только мы, но и ребята из соседней строительной части. Надо сказать, что они нас недолюбливали за нашу интеллигентность в шляпе - ВВС, голубые погоны, да еще связь, мы их, чернопогонников, в ответ - тоже. Патрули назначались поочередно то от них, то от нас, а так как в поселках всегда можно было найти самовольщиков или с увольнительной, но навеселе, то мы с азартом, также поочередно и ловили друг друга. Иногда, правда, в целях объективности, патруль был смешанным - начальник - наш, патрульные - их, или наоборот.
В тот апрельский вечер было именно так. Я и мой напарник из соседней роты - патрульные, старший - прапорщик-строитель. Мы немного походили по парку, зашли в магазин, на почту, и вышли на привокзальную площадь.
Невдалеке, у пивного ларька, я сразу отметил знакомую фигуру. Фигура, заметно покачиваясь, что-то живо обсуждала со своими, также покачивающимися, собеседниками. Это был рядовой Г. из нашей роты, по прозвищу Гуля.
Я попытался отвлечь прапорщика каким-то вопросом, но было поздно. Мы приближались. Гуля, наконец, заметил нас, и, сунув кому-то недопитую кружку, бросился бежать. Взять его, - скомандовал прапорщик, - бегом!.
Началась погоня. Сообразив, что нужно делать, я вырвался вперед и стал командовать Гуле:
- Поворачивай налево! Да быстрее давай, сейчас догоним! Да не в туалет, дурень! И не в женский!
Гуля быстро бежал, но туго соображал. Мы оторвались от напарника и прапорщика. Я орал на ходу:
- Давай в этот двор! Да не в этот, идиот, там тупик!
Рядом на автобусной остановке, кто-то успел посоветовать: лучше вон туда, ребята! Остальные с некоторым недоумением провожали взглядом несущуюся цепочку: Гуля, я с матюками, затем напарник, затем начальник патруля. Гуля, пропустив, нужный поворот, еще раз свернул налево, и мы опять выскочили на площадь. У пивного ларька его собутыльники начали скандировать Гу-ля ! Гу-ля !. Шутники, вашу мать...