Мои 365 любовников - [8]
Я по возможности тихо прошла через кухню и заглянула в полуоткрытую дверь. Здоровенный, смуглый и мускулистый парень – он, вероятно, был мостовщиком или ещё кем-то в этом роде – уложил Лени поперёк железной койки и, стоя полусогнувшись у спинки кровати, выделывал своим пестиком такие танцевальные па, что под этой парой буквально прогибались металлические прутья решетки. Лени в экстазе рвала подушку, издавала едва слышные, насилу подавляемые крики, закатывала глаза, и, в конце концов, заткнула себе рот уголком подушки. Она точно сошла с ума от сладострастия. Вдруг она приподнялась и спросила:
– О господи, а что если госпожа об этом проведает?
– Не смеши меня, да она же сама такая! – хохотнул в ответ парень и продолжал жарить Лени, которая лежала на постели, совершенно скорчившись, почти касаясь коленями лба.
То, что эти двое говорили обо мне в таком тоне, изрядно рассердило меня. Я на цыпочках выскользнула из кухни, а они были настолько увлечены своим точильным занятием, что не слышали ни моего появления, ни тихого ухода.
Однако на следующее утро, когда Лени подала мне кофе, я всё сказала ей прямо в лицо и закатила две крепкие пощёчины. Она покраснела как маков цвет, приняла это близко к сердцу и пообещала исправиться. С той поры она, насколько я могу судить, сношалась со своим мостовщиком вне дома, потому что частенько спрашивала меня по вечерам, может ли она отлучиться, и была при этом крайне смущена. Я ей всегда разрешала, она же не деревянная, однако ради Ксандля я не могла допустить присутствия в квартире посторонних мужиков, в доме и одной проститутки достаточно. Да и позволять, чтобы другие чернили меня, я тоже не желала.
Ещё об одном забавном эпизоде мне хотелось бы написать на этих страницах. Иногда я в течение дня навещала своего Ксандля в магазине, где он действовал очень расторопно и деловито, успевая уследить за всем. Подмастерья и ученики обращались ко мне «сударыня» и делали тысячу поклонов. В один прекрасный день я пришла в магазин около часа, когда все как раз обедали, а Ксандль был один в сводчатом помещении коммерческого зала и в этот момент что-то подсчитывал. Он сердечно меня поприветствовал и вскоре его белый мясницкий фартук мощным куполом поднялся спереди. Я скользнула рукой к нему под «прилавок» и уже собралась, было, приступить к делу, когда вдруг он испуганно произнёс:
– Вот, чёрт побери, пришла госпожа Браунэдер!
Я быстро склонилась под торговый прилавок и нырнула головой под фартук Ксандля. Теперь из-за его внушительного живота, наполовину лежавшего на прилавке, я видела только нижнюю половину госпожи Браунэдер. Почтенная же госпожа Браунэдер даже не подозревала, какие события разворачиваются внизу. Находясь под фартуком, я извлекла хобот Ксандля, медленно потирала его одним пальцем, щекотала маленькую щелку головки и радовалась тому, как красивая колбаса вырастала всё больше и больше. Потом я взяла её в рот и принялась легонько посасывать. Ксандль тем временем обслуживал покупательницу.
– Целую ручку, госпожа Браунэдер! Чего желать изволите?
– Так, ничего особенного. Полкило «Парижской», пожалуйста.
– Полкило, говорите. Сейчас взвесим-с. Прошу вас, минуточку терпения.
Ксандль начал отрезать колбасу, а я – сосать энергичнее.
– А она у вас свежая, «Парижская»?
– Ну, а как же может быть иначе, всемилостивейшая сударыня, у меня всё свежее, прямо из холодильника-с, она там хорошо держится, извольте сами потрогать!
И хобот Ксандля внизу тоже держался молодцом, позволял себя сосать и пульсировал у меня во рту.
– Прикажете, сударыня, нарезать или всю целиком возьмете?
– Оставьте, пожалуйста, так, я заберу целиком!
Я тоже сейчас же забрала его колбасу в рот целиком, и при этом сосала и чмокала так, что меня могли бы услышать, не грохочи Ксандль в этот момент ножом. Он делал это очень ловко и даже виду не подавал, что могучая стихия в данный момент увлекает его в пучину. Но уж я-то имела прекрасную возможность это видеть воочию.
– Ну что ж, госпожа фон Браунэдер, заходите к нам, пожалуйста, почаще! Приятного аппетита. Кушайте на здоровье.
И именно при словах «кушайте на здоровье» он так резко и обильно брызнул мне в рот, что у меня глаза из орбит чуть не вылезли, и перехватило дыхание. Я услышала только, как звякнул дверной колокольчик, и Ксандль поднял меня на ноги, расцеловал и ласково потрепал по спине.
– Да ты только погляди на неё! Теперь Пепи кое-что понимает в коптильном деле?! Ну, погоди, на днях мы с тобой и с моими закадычными друзьями отправимся пить молодое вино, в заведение шикарной виноградарши Ресль. Там ты ещё кое-чему научишься!
Как всегда, Ксандль сдержал слово, и вылазка в главный винный ресторан действительно оказалась замечательной. Это заведение с садом ценилось в кругах знатоков и называлось всеми «У шикарной виноградарши Ресль» по имени его красивой хозяйки, про которую молва рассказывала всякое. Я пригласила свою подругу Штеффи, и мы обе ужасно радовались предстоящему событию, точно юные девушки конфирмационной прогулке в Пратер. Ибо Ресль, которую и саму, видимо, не из дерева выстругали, была знаменита тем, что предпочитала смотреть на всё сквозь пальцы, вино у нее, в самом деле, оказалось отменное, и потом мой Ксандль и его приятели умели погулять на широкую ногу и мало как кто ещё «тряхнуть мошной». Правда, нельзя сказать, что мы со Штеффи очень уж стремились быть «приправой» для мужчин, но ведь всегда с удовольствием показываешься на публике с благородными спутниками. В следующую субботу Штеффи зашла за мной в пять часов. Мы нарядились почти одинаково, только у черноволосой Штеффи были шляпка с перьями, вуаль и блузка голубого цвета, а у меня – розового, и мы обе выглядели весьма соблазнительно. В этот день мы также решили подвязать рубашки и наши кружевные штанишки голубыми и розовыми бантами, чтобы и здесь выглядеть сёстрами, если кто-нибудь из господ надумает «устроить нам смотр». Мы радовались грядущему смотру, как будто никогда прежде этого не испытывали. Стоял изумительный весенний вечер, и, когда мы рука об руку направлялись к жилищу Ксандля, Штеффи призналась мне:
Австрийской литературе рубежа XIX–XX вв. свойственен неповторимый нигде в других культурах и литературах дуализм – сочетание полной эротической откровенности с удивительно человечной наивностью. Это отмечается в творчестве Стефана Цвейга, Леопольда фон Захер-Мазоха, Германа Бара, Петера Альтербаума, Хуго фон Гофмансталя и др.Данная книга является не просто образчиком австрийской эротической литературы означенного периода, излагающей простодушным языком самые откровенные подробности интимной жизни героев, но она еще и представляет собой грандиозную литературную мистификацию, так как большинство критиков уверены, что под псевдонимом Жозефины Мутценбахер скрывается Феликс Зальтен – автор знаменитой сказки «Олененок Бемби» и многих других детских и взрослых книг.Эта книга, как и трилогия в целом, адресована искушенному читателю не моложе 18 лет.
Данная книга рассказывает о жизни дочери знаменитой венской проститутки Жозефины Мутценбахер. Под псевдонимом автора этой трилогии скрывается австрийский писатель Феликс Зальтен – автор всемирно известной сказки «Олененок Бемби» и многих других детских и взрослых книг.Эта книга, как и трилогия в целом, адресована искушенному читателю не моложе 18 лет.
К черту мёд, этот медведь жаждет шоколада. Мейсон, настоящий дамский угодник и большой плюшевый медведь, находится на миссии по защите сообщества перевертышей. Кто он такой, чтобы жаловаться, если его задача — охранять технического гения ОПК… и одновременно соблазнительную и горячую штучку, которая знает, как поставить его на колени. Джесси бесит медведь, который флиртует, как дышит. Несмотря на сексуальность и чрезвычайно красивую внешность Мейсона, девушка отказывается уступить его очарованию.
Она никогда не думала влюбляться в Смерть. Мериголд повстречалась со Смертью, но когда расстроила его план утащить ее душу в Ад, пригласила на ужин. Миктиан — ацтекский бог, теперь служит у Сатаны собирателем душ, сбит с толку интересом к женщине с аппетитными формами, которая видит его. Заинтригованный — и возжелавший — он преследует ее. Но ничего не бывает так просто, если дело касается богов. Люцифер, владыка Ада пытается предупредить Миктиана, и даже давно потерянный отец Мериголд решает вмешаться. Но несмотря на все преграды, между Миктианом и Мериголд разгорается страсть, и Мериголд выучила урок: когда к тебе стучится Смерть, лучше всего раздеться и пригласить его в свою постель… и в свое сердце.
Выжив в ужасной аварии и проведя много лет в плену у правительства Земли, Венис была вынуждена бежать с планеты. Когда с ней заключает брачный договор мужчина из глубокого космоса, она считает, что ее молитвы услышаны, но все оборачивается еще большим кошмаром. Скрываясь от своего фиктивного мужа на борту космической станции, Венис сталкивается с пугающим киборгом, который может оказаться ее последней надеждой. Девиант унижен предложением отца посетить бордель и воспользоваться секс-ботом. Но такова правда — из-за врожденных дефектов ни одна женщина-киборг никогда не захочет принять его в семейную единицу.
Во сколько лет человек становится взрослым? Как это случается? Зачем? Три моих героя молодые люди разных рас и культур находятся в том самом возрасте, когда можно уже сделать шаг и повзрослеть… или не сделать. Хотя последнее трудноосуществимо в момент когда вокруг разгорается общегалактическая война, брат поднимает на тебя меч, а мать грозится женить на неизвестной, но очень влиятельной ами.
