Могрость - [67]

На берегу остервенело лаяли две овчарки. Узнав желтый ошейник Грома, Аня хрипло закричала во всю мочь. На крик выбежали трое охотников, замерли, пораженные странной картиной. Сыч опустил ружье. Охотники справились с удивлением, раздраженно прикрикнули на овчарок. Гром рокотал яростью.

Мужчины переглядывались, к Ане долетали лишь обрывки их фраз: «… это с ней? – …откуда?.. – …утопленников».

– Эй! – обратился к ней один. – Ты в порядке?

Аня пристыженно сидела в воде, боясь пошевелиться и разрыдаться.

«…не знаю, – оправдывался Сыч, – я бежал на крики».

Гром умолк. За спинами незнакомцев Аня узнала Байчурина. Он протянул ей свою куртку, сурово повторяя вопросы о нападении. Она стыдливо спряталась в широкую одежду, избегая любопытных взглядов мужчин.

– Зачем одна? – гневался Байчурин. – Я же просил! Вот гаденыш!

Аня схватила его за руку, споткнулась, но преградила путь.

– Не надо, – взмолилась шепотом. – Пусть уходит. Они здесь, – отвела испуганный взгляд в заросли осоки. – Здесь повсюду.

Байчурин колебался, поглядывая через ее плечо зверем. Желваки заиграли, рука легла на ружье. Он крикнул:

– В порядке, мужики! Плавать училась.

Те сердобольно опять напомнили ей об утопленниках и холоде. Овчарка поскуливала, металась у озерной кромки, и охотники пошли вдоль берега, размахивая руками в бурном обсуждении новых маршрутов.

Сыч удалялся с ружьем в сторону поселка.

– Одевайся, Ань, – успокоил Байчурин, смотря ему в спину. – Провожу тебя. Теперь он озлобится.

Гром рыскал по следам грызунов. Они шагали по утрамбованной дорожке: Байчурин торопился, Аня отставала на шаг.

– Откуда здесь охотники? – спросила она, с трудом вспоминая внешность спасших ее.

– Какие из них охотники? Ружей нет. Это родственники Евлахова. – Байчурин замедлил шаг, давая ей отдышаться. – Быстро иду?

Аня кивнула.

– Он не уйдет, и я понимаю. Я бы тоже искал до потери сознания.

– Это Евлахов привлек вас к поискам?

Байчурина окликнул Грома.

– Не совсем, случайно с его братом столкнулся в магазине. Он попросил помочь.

– И думаете, что получится? Помочь?

Гром выбежал вперед, узнавая маршрут по запаху. Байчурин ответил неуверенно:

– Я здесь больше трех лет проработал. Все тропы и закоулки прошел.

Аня развернула фотографию, демонстрируя лесничему.

– А это место вам знакомо?

Байчурин остановился, всматриваясь в зернистое изображение.

– Даже не знаю. – Приблизил снимок. – Похоже, со стороны степи. За ложбиной лес светлее. А что это за дерево?

Аня озадаченно смотрела на темные ветки. Все деревья ей казались одинаковыми.

– Какое?

– Вот это, – ткнул он пальцем в центральное. – На дуб не похоже. Кора рыжеватая. Ты ради этого сунулась в лес?

– Да.

– Невелика подмога. И записей нет?

– Никаких.

Аня чувствовала себя опустошенной, израненной, даже мысли вызывали боль. Байчурин себе на уме шагал.

– Как брат?

– Изменник, – выдавила обиженно. – Работает у Сыча, а меня знать не желает.

Она вытерла ладонью щеку, оставляя грязные разводы.

– Брат переживает, – вступился Байчурин. – Тут… я ему вроде как обязан. – Он взглянул на пса и пояснил: – Витя Грома выхаживал, пока я под арестом сидел. Отравили его. Он голодный слонялся, вот и… Ладно, что уж. Пусть обращается, если что.

– Он? Обращается? – Аня закашлялась. – Да ни в жизни. Глупый и упрямый! Дитя малое!

– Ты ненамного старше.

Аня почему-то засмеялась и остановилась, хватаясь за живот.

– Извините. Нервы. Бросьте оправдывать его, – она решительно приосанилась, – помогите мне отыскать могильник. В лесу могильник племени – мне археолог сказал, Окулов. Дина знала. Кости нужно сжечь.

Ее азарт не передался Байчурину – наоборот, он спрятал руки в карманы, осмотрелся и спросил взыскательно:

– Думаешь нам позволят их выкопать? Спятила? Нас загрызут раньше, чем лопату опустим.

– Но Дина ведь повери…

– Нечи и могрость насмерть скованны, только, где та цепь? Ты не Дина. Не ходи больше сюда. Эта напасть, как Гидра: рубишь – вырастает. Рубишь – вырастает.

– Вы вернулись.

Байчурин почесал щетину, смотря на Грома в солнечном подарке племянницы.

– Время идет, а совесть гложет. И ненависть.

– Могрость здесь отравила всех.

– Если люди пропадают – не всех, получается. Так?

– И мне оставить брата? – Аня преградила собеседнику путь. – Да? Пусть превратится в такого же выродка, как Сычев?

Байчурин шагнул в сторону, рукой похлопывая по ноге – зовя пса.

– Витя останется жив. Поверь, ой как не мало. Евлахов бы согласился. И я. – Он глянул в лес, понурил голову. – Дал бы кто нам выбор.

Байчурин сожалением опустил лапищу на ее плечо, и простившись, зашагал без оглядки прочь.

* * *

Дома ожидал Витя. Он догадался о нападении еще на пороге: лицо опухло, царапины, вещи подраны. Аня метнулась в ванную, но брат закрыл дверь.

– Ты была там? Была в лесу?

Громкие вопросы – преддверие ссоры. Аня отступила на шаг, заглядывая в зал.

– Где бабушка?

– Отвечай мне! – повысил голос Витя. Его взгляд нервно опускался к разорванному подолу сарафана, наливался кровью. – Что он сделал? – спросил ожесточенно. – Отвечай! Что?

Аня зажала уши руками. Голова раскалывалась, вернувшийся запах гари крутил колесом мысли.

– Ничего. Ничего не сделал. Собаки спугнули. Там ищут Алену, услышали мои крики. Байчурин здесь.