Могло быть и хуже - [19]

Даже если чрезвычайно стеснительный мыслитель однажды и был с кем-то в связи, это вряд ли имело отношение к его болезни. Согласно мнению Леонарда Сакса из Монтгомери-центра в Мэриленде, «гипотеза о сифилисе при ближайшем рассмотрении фактов оказывается несостоятельной». Американский физиолог установил, что в случае Ницше симптомы, обычно сопровождающие сифилис, и вовсе не наблюдались: «Так, например, отсутствовало типичное подрагивание языка». Также пациент в интересующий нас период не выказал никаких признаков затрудненной речи; выражение его лица еще не было безразличным. После туринской катастрофы он еще долго мог писать и говорить. Врачи отмечали, что у Ницше разного размера зрачки, однако это никак не относится к признакам сифилиса, поскольку такая особенность у философа была с детства. На размышление наводит и то, что Ницше после своей душевной катастрофы 1889 года прожил еще одиннадцать лет, намного дольше, чем в то не знавшее антибиотиков время мог прожить заразившийся человек. Больной умирал обычно где-то через пять лет после начала болезни. Сакс предполагает, что сумасшествие Ницше произошло в результате опухоли мозга в области правого зрительного нерва. Об этом свидетельствуют прежде всего сильные боли в правой части головы, которые преследовали мыслителя всю жизнь, а также нарушения зрения: еще задолго до туринских событий Ницше был практически слеп на правый глаз. Врачи того времени были не в состоянии найти причину слепоты, они могли увидеть в ней либо природный дефект, либо заражение — об опухоли мозга они и не помышляли. Неясно только, почему гипотеза о сифилисе, не будучи подкреплена фактами, существует и по сей день. Возможно, ответ кроется в действиях Элизабет, сестры философа. После смерти брата именно она запретила проводить вскрытие, так как эта процедура не увязывалась с образом непорочного святого. Ницше был похоронен без патологоанатомического осмотра — и это отняло у нас прекрасную возможность узнать правду о его трагическом уходе.

Второе объяснение жизнеспособности сифилитической гипотезы — это существование и в наши дни врачей, оставивших свои научные устремления где-то далеко в стороне и охотно служащих рупорами для провозглашения полуправды. Таким был уже упоминавшийся психиатр Ланге-Эйхбаум, который свои заявления о сифилисе у Ницше представлял как неоспоримую истину: «Ни один сведущий психиатр не может в этом усомниться». Книга его называлась «Ницше. Болезнь и ее действие» и обещала представить неоспоримые доказательства сифилитической природы умственного расстройства философа. В действительности же Ланге-Эйхбаум избегал научных фактов, а в качестве ниточек для плетения паутины своей теории использовал несколько неподтвержденных сплетен. Научной точности ждать от него в этой книге не приходится. Скорее всего, он увидел неплохую возможность прославиться и решил ею воспользоваться. Ведь только что окончилась Вторая мировая война, и люди жаждали объяснения, отчего происходили зверства последних лет. Это было время подведения итогов, необъяснимое нужно было доступно истолковать, и потому люди были благодарны психиатру, который объявил Гитлера и его идеологического вдохновителя Ницше сумасшедшими. Каждый мог почувствовать себя свободным от вины за соучастие в темных делах Третьего Рейха, отрекшись от прошлого: «Кто бы смог противостоять этому безумству?»

Ланге-Эйхбаум мог быть уверен, что со своей теорией он выступил в подходящий момент. Она создала ему такую добрую репутацию, что его без всякого зазрения совести цитировали десятилетиями. Только в начале XXI века появились некоторые сомнения. Но звучат они еще недостаточно громко и уверенно, особенно если учесть, что идея Ланге-Эйхбаума считается неоспоримым фактом и на страницах книг, и в лекционных залах. Выходит, великий нигилист был все же прав, когда сказал: «Полузнание сильнее положительного знания: оно видит вещи проще, чем они есть на самом деле, и от этого становится доходчивее и убедительнее».

Двойная смерть на Штарнбергском озере: сумасшедший Людвиг и его заблуждавшийся врач

Первое летнее солнце высоко стояло над Мюнхеном и местной психиатрической больницей, когда 8 июня 1886 года четыре врача подписывали документ совершенно особого рода. Речь шла об акте, который объявлял короля Людвига II Баварского невменяемым и неизлечимо больным. «Его Величество в очень высокой степени душевно нездоровы: их душевное заболевание относится к разряду тех, что психиатрия по многолетнему опыту именует паранойей (сумасшествием)». Теперь можно было безбоязненно отстранить «Его Величество» от престола и заменить кем-нибудь другим. Итак, четверо медиков приготовили некое околоврачебное подобие отречения от престола, чтобы правомерно отстранить от дел законного монарха Баварии.

Во все времена человека могли признать недееспособным. Особенность случая с Людвигом состоит в том, что ни один из составлявших заключение врачей его ни разу не обследовал. Трое медиков даже за день до подписания документа не знали его содержания; он был составлен за одну ночь лишь одним из этих четырех, заведующим клиникой Бернхардом фон Гудденом, непосредственно после празднования его шестьдесят второго дня рождения. Он, в свою очередь видел короля Людвига однажды и мельком, но обстоятельно не осматривал; его выводы основывались целиком на неточных показаниях свидетелей.