Могла быть другая история - [18]

Сидеть и ждать, когда закончиться этот кошмар, было бесполезно. Все уже понимали, что фашисты не оставят нас в покое. Они не прекратят бомбить и обстреливать звездолёт ни через час, ни через сутки, ни через месяц, а у нас не было столько времени. Чтобы спастись и попытаться вернуться в наше время, нам надо было собирать информацию. Какую информацию, мы не знали — знал Данилка. В общем, нужно было часто выходить из корабля, а под бомбёжкой это было невозможно.

Итак, надо было что-то делать. Применить таран звездолётом против такой армады, было нереально. Точнее, это было бессмысленно, потому что гоняться за таким количеством самолётов пришлось бы долго. Аннигилятор тоже отпадал, так как уничтожил бы не только самолёты фашистов, а вообще всё вокруг в радиусе тридцати километров.

Был один вариант — расстрелять самолёты из противометеорных лазеров, установленных на двух катерах-челноках. На это потребовалось бы не больше двух часов. Но и тут было не всё так просто, как казалось. Дело в том, что фашисты могут отправить к нам другие самолёты? Тогда что, всё повторится с начала?

Самым надёжным способом избавиться от авианалётов было уничтожение аэродромов, с которых они летали. Уничтожить вместе со всей находящейся там техникой. Просто, казалось бы, но никто не знал, как найти те аэродромы. Это мы как раз и обсуждали, собравшись в кают-компании, когда из динамиков раздался голос «Сократа». Бортовой компьютер сообщил:

— Я получил данные о расположении авиаполка, с которого произведено нападение.

— Борис, недоумённо:

— Откуда получены данные?

— Мне передал их Данил Овсянников.

— Данилка?! Где он сейчас?

— Неизвестно. Этой информации он не сообщал.

— Сократ, ты можешь сейчас связаться с ним?

— Это невозможно. Мне неизвестен его способ передачи информации.

— Жаль.

***

Теперь, когда «Сократ» знал координаты аэродрома, можно было действовать. Заварзин и Полшков заранее заняли места в катерах, стоящих в трюмовых отсеках. Все остальные перешли в отсек управления и расселись по своим местам. Ну, я с Игорем и Вадимом, а также Кручинина, заняли места у задней стенки отсека. Борис дал команду «Сократу» перелететь к вражескому аэродрому и зависнуть над ним.

«Сократ» резко поднял «Прометей-2» на высоту триста метров, протаранив по пути не меньше десятка атакующих самолётов. На этой высоте «Прометей-2» взял курс на северо-запад. Фашисты погнались за нами, но… В общем, сами понимаете, что выиграть гонку со звездолётом самолётам середины двадцатого века было абсолютно невозможно.

Вскоре наш звездолёт завис над вражеским аэродромом. Основательно же они обустроились. Лётное поле было огромным, площадью не меньше десяти квадратных километров. Бетонные взлётно-посадочные полосы, вышки с часовыми, ангары, здания. Ещё бы — «высшая раса», всё-таки. Фашисты были уверены, что пришли сюда навсегда. Как бы не так.

Как только мы оказались над аэродромом, там, внизу, по лётному полю, забегали солдаты, к самолётам побежали лётчики, по нам открыла огонь зенитная батарея. На экране нижнего обзора были видны вспышки от бесследно исчезающих после попадания в звездолёт снарядов.

Сергей Вашкевич связался по рации с Заварзиным и Полшковым:

— Саша, Володя, вы готовы?

— Готов, — ответил Заварзин.

— И я готов, — сказал Полшков.

— Ну, тогда пошли.

Сергей нажал кнопку открытия нижнего люка. Катера вывались из звездолёта и, медленно перемещаясь над аэродромом, пустили в ход лазеры. На аэродром обрушился огненный шквал. Самолёты, тягачи, зенитная батарея, здания — всё это моментально сгорало в океане адского огня. Через пятнадцать минут с аэродромом было покончено.

Вашкевич поднял «Прометей-2» на высоту около ста километров. Заварзин и Полшков развернули катера так, чтобы сразу дать серию залпов по приближающейся вражеской армаде. Катера неподвижно зависли над пылающим аэродромом.

С космической высоты видны были всполохи от взрывов снарядов и бомб с юга, севера и запада от Москвы. Видно было весь наш Нижний Новгород, а точнее город Горький, Чёрное и Каспийское моря…

Вражеские самолёты появились примерно через полчаса. Увидев, что стало с аэродромом, фашистские лётчики, видимо, оказались в состоянии шока. Их самолёты суматошно заметались над океаном огня, а когда по ним ударили лучи противометеорных лазеров, лётчики вообще потеряли голову.

Фашистам некуда было деваться. Они не могли поразить катера, не могли даже подлететь к ним на расстояние выстрела. Не могли они и сбежать, так как горючее у них было на исходе. Хотя некоторые сбежать пытались, но те, которых не успели достать лучи лазеров, падали в лесную чащу.

Некоторые самолёты, у которых иссякло горючее, фашисты пытались посадить хоть где-нибудь. Лётчики пытались найти место для посадки за пределами аэродрома, но и там их ждала неудача. Там были деревья, овраги, остатки разлетевшихся строений. Самолёты налетали на препятствия, переворачивались и рассыпались на части. Многие взрывались. Лётчики выбрасывались с парашютами. В общем, всё было кончено. Огромного авиасоединения фашистов больше не существовало.

Мы снизились и приняли на борт катера. Заварзин с Полшковым вернулись в отсек управления, и «Прометей-2» отправился в обратный путь.