Могилы героев. Книга 2 - [47]
2. Возвращение из небытия.
Тень под кронами сосен была такой прохладной, что на мгновение Федору показалось, словно он попал не в тень от деревьев, а с разбега нырнул в озеро. После пробежки он чувствовал приятную истому и еще почувствовал непреодолимое желание лечь на газон, раскинуть руки и забыться на несколько минут.
Федор закрыл глаза, затаил дыхание и прислушался. В высоком небе плыл гул турбореактивного лайнера. Было слышно, как величаво и мощно гудит сосновый бор, обступивший поселок со всех сторон. И еще он услышал, как в доме расплакался Данилка. Начинался день семнадцатого июня девяносто девятого года. Федор открыл глаза, потянулся, отгоняя назойливое желание поваляться на газоне. Сделал несколько резких боксерских ударов, стряхивая остатки усталости и переутомления. Впереди его ждали несколько недель полноценного летнего отдыха.
Когда он поднялся на второй этаж, Лена укачивала Данилку на руках.
- Что это мы расплакались?- Засюсюкал Федор.
- У нас животик заболел,- в тон ему ответила супруга.
- Ах, он этот животик! Ах, он… Ты завтракала?
- Нет.
- Я сейчас что-нибудь приготовлю.
Через двадцать минут Федор накрыл на стол. Пока нянчился с сынишкой, Лена позавтракала.
- Федя, поешь… А мы пока соберемся и подождем папу на улице, да?!
- Куда идем?- Деловито осведомился Федор.
- К тете Нине. Да, Данила?!
Федор спустился вниз и принялся за еду. Он слышал, как Лена, напевая колыбельную, прошла по коридору.
Окнами кухня выходила в вишневый сад и на лес, начинавшийся за оградой сада. Федор неторопливо завтракал. За окном хлопотливо перепрыгивали с ветки на ветку птахи, испускали озабоченные трели.
- Что, братцы,- усмехнулся он,- вам тоже не до отдыха?..
Но закончить фразу не успел, потому что возле окна по-хозяйски прошел какой-то человек. Он уверенно углубился в сад и принялся осматривать деревья. От такой наглости Федор на мгновение онемел.
- Поднимись и отойди от окна,- негромко сказал кто-то стоявший позади него.- Без резких движений.
Федор охватил взглядом стол и подниматься начал так, чтобы успеть взять нож.
- Федор, не делай глупостей,- посоветовал ему говоривший. Его голос показался Федору знакомым.- Просто отойди от окна.
Федор сделал несколько осторожных шагов назад, и в этот момент за окном началась стрельба. Казалось, что ничто не нарушило спокойствие царившее в саду. Но человека возле деревьев отбросило к стене, а на землю посыпались срезанные пулями ветки.
Федор отпрянул от окна и обернулся. В дверях стоял незнакомый темноволосый человек.
- Спокойно, Федор,- он предупреждающе покачал головой.- А сейчас мы терпеливо ждем Лену. Выйди в коридор,- он отступил в гостиную.
Федор осторожно шел за ним следом. Выбора у него все равно не было.
В молчании прошло несколько минут. За окном больше ничего не происходило. Птахи вернулись к прыжкам и подскокам. Из коридора убитого видно не было. Спустя еще минуту в прихожей раздался шум и голос Лены:
- Сейчас мы узнаем, где наш папка потерялся?.. Федор!
- Лена!- Окликнул ее незнакомец.- Все в порядке!
Федор прошел возле него так близко, что мог без труда нанести удар.
- Что здесь происходит?- По инерции все еще громко спросила Лена.
- Тише, милая, тише,- попросил ее Федор.- Пройди в комнату.
- Привет!- Незнакомец улыбнулся ей щедрой улыбкой.- Больше вам ничто не угрожает. Но сейчас вы должны слушать меня…
- Сережа?!- Вдруг перебила его Лена.- Это ты?!- Она по привычке назвала Говорухина именем Ивлева.
Федор вздрогнул, всмотрелся в лицо незнакомца и неожиданно понял, что ускользало от него. Неуловимое сходство с Михаилом Говорухиным. Абсурдное, совершенно бредовое открытие.
- Лена, об этом поговорим позже,- гость остановил ее движением руки.- Сейчас ты должна выйти в сад. Там лежит человек. Он живой, но ты должна вести себя так, словно это Федор. Мертвый Федор… Встань перед ним на колени и разрыдайся. После этого, как бы в шоке, вернись обратно в дом. Действуй!
- Ты же у меня умница,- Федор улыбнулся ей через силу.
- В нее стрелять не будут,- Говорухин облизал губы.- Ты знаешь, я бы сейчас выпил. Если все пойдет по плану, меня впереди тоже ждет малоприятная сцена.
- Михаил…
- Федор, поговорим позже, хорошо?
- Федя!- Из сада донесся крик Лены.- Господи, да что же это?!
- Молодец,- похвалил ее Говорухин и принял у Федора бокал с коньяком.
Услышав голос матери, расплакался Данилка. Федор хотел успокоить ребенка.
- Это даже кстати,- остановил его Говорухин.- Если за домом наблюдают, все должно выглядеть естественно. Жена убивается, ребенок плачет…
- Я не могу понять…- снова начал Федор, но Говорухин еще раз перебил его:
- Очень скоро я все объясню. Сейчас Лена появится. Я пока поднимусь на второй этаж. Осмотрюсь. Когда она придет, пусть позвонит Нине. Будет хорошо, если Киселев окажется на месте. Никого надежней здесь я не знаю. Если его нет дома, пусть Нина приезжает одна. По телефону ей ничего не рассказывайте!
Он поднялся на второй этаж, оставив Федора наедине с собой.
Вскоре вернулась Лена.
- Как он, живой?- Спросил ее Федор о человеке под окном.
- Где Сережа?
- Наверху.
- Ой-ей, ой-ей!- Лена взяла малыша на руки.
Сколько может вынести человеческое сердце? Оно бешено колотится в минуты радости и восторга, и замирает от невыносимой боли, и бьется в груди как язычок серебряного колокольчика, когда чувства перехлестывают через край. Но иногда кажется, что сердце уже вырвали с корнем и жизнь померкла в глазах. Но оно вновь качнется маятником, протолкнет еще одну каплю горячей крови. И закружится, зашумит, засверкает с новой силой неистовый мир…
Не думай о завтрашнем дне. Он все равно настанет и он будет другим. Ты думаешь, завтра будет светить солнце, но завтра будет дождь. Сегодня на сердце скребут кошки, но завтра все изменится. Мы живем так, словно будем жить вечно. Не сомневаемся в том, что родные счастливы. Не спрашиваем их об этом, но уверены. А потом родители умирают, дети вырастают, а близкие и друзья уходят раньше срока. И бывает так, что от жизни остается лишь светлый лучик в памяти. И все же это лучше, чем не пережить всего. Это лучше, чем не испытать любви, ненависти.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».