Могильщик - [52]

Неужели никто не видел, что на самом деле произошло на террасе?

Присцилла Фэрнхем, кругленькая, полненькая пышечка, сохранившая детское очарование, никогда не считала себя героической женщиной, сильной и решительной. Она удивилась, обнаружив, что в ответственный момент может быть твердой как сталь.

Их любовь с Джорджем давно перегорела. Присцилла не помнила, когда они последний раз целовались. Она не почувствовала ничего, увидев с высоты террасы его неподвижное тело, похожее на кусочек мозаики, в такой нелепой позе оно лежало, хотя это странная и совсем неподходящая мысль...

Звонок телефона резко прозвучал в тишине.

Тиббл, извинившись глазами, прыгнул вперед и схватил трубку. Он назвал свое имя, затем прикрыл рукой микрофон и сказал Присцилле:

— Это констебль Эдмондс. Он говорит, что там, внизу, ждет полицейский, который хочет задать вам несколько вопросов. Он может сейчас подняться, вы не против? — Тиббл улыбнулся ей. — Это простая формальность, уверяю вас. Тем более что вы туристы. Констебль уже говорил мне, что детектив зайдет на минуту. — Он заметил, как изменилось ее лицо при этих словах, и поспешил добавить: — Вам нечего бояться!

— Да, конечно, — ответила она.

— Пять минут, надеюсь, выдержите?

Присцилла кивнула.

Тогда он сказал в трубку:

— Да, пять минут, она согласна. — Он положил трубку и повернулся к Присцилле: — Могу я еще что-нибудь сделать для вас?

— Я была бы благодарна вам, если бы вы присмотрели немного за детьми.

Он был только рад передышке и быстро вышел из комнаты.

Дети — они волновали ее сейчас больше всего. Что они будут делать без нее? Она представила Марка. Ему всего девять лет. Но он уже очень красивый мальчик, и в будущем явно неотразимый мужчина. И Эми, она на два года младше его, у нее такие же светлые волосы, как у Присциллы, и те же фиалковые глаза. Хорошенькая девчушка. Нет, невозможно жить без них!

За эти минуты она должна выстроить всю оборону. Но от чего защищаться? Какие будут вопросы?

Если это несчастный случай, как сказал мистер Тиббл, и визит детектива лишь простая формальность, то никакая оборона вообще не потребуется. Но если он копнет глубже? Если хотя бы часть правды выйдет наружу? Тогда дело примет совсем другой, оборот...

Убийство!

Она вздрогнула. Однако как еще можно это назвать? Допустим даже, что убийство не было продумано заранее, не существовало никакого злого умысла, не было никакого плана. И все равно они были, эти несколько минут, когда принималось решение. Так что все же — убийство? Вероятно. Конечно, у каждого злодеяния существует различная степень тяжести. Надо учитывать и разные интерпретации. От этого зависит мера наказания. Но нет, опять нет. Предпочтительней другая тактика. Можно ли оправдать это убийство? Нет, с точки зрения закона, нет, — ну а в простом, примитивном человеческом смысле? Она полагала, что Джордж сам виноват в своей смерти.

И вполне естественно, если вспомнить, как он вел себя в последнее время. Он получил по заслугам.

Тиббл вернулся, нарушив цепь ее логических построений. Он сообщил ей, что дети чувствуют себя прекрасно.

— Они переживают за вас, — добавил он, улыбнувшись. — Я сказал им, что вы скоро снова будете вместе.

Присцилла кивнула ему понимающе и с благодарностью.

— Мы всегда вместе, — пояснила она.

«Ну а теперь к делу», — сказала она себе. Хотя «дело» было непростое. Но Присцилла решила, что сможет выпутаться. Она надеялась, что никто не видел момент убийства.

Что будет искать детектив? Мотив прежде всего. Деньги? Вряд ли подходит здесь как мотив. Ревность? Тоже вычеркиваем. Ненависть, вражда? Были ссоры, конечно, а вообще они с Джорджем считались примерной парой.

Кроме того, они туристы. И наверняка детектива будут интересовать исключительно эти их несколько дней здесь, на Ямайке.

В один момент все ее надежды рухнули. Она вспомнила про ссору. Неприятная была картина. В разгар этой ссоры Присцилла повернулась и увидела детей, которые стояли в гостиной и с ужасом смотрели на отца. Джордж был страшен. Он выкрикивал самые грязные и отвратительные ругательства, затем вышел на террасу. Марк и Эми подбежали к матери. Дети обняли ее, прижались к ней, напуганные и в то же время желающие ее защитить. Минут через десять она успокоилась, собралась с мыслями, нашла правильные слова. Она убедила Джорджа не делать то, что он задумал. Затем она предложила детям поиграть. Страх, тревога моментально испарились. С просветленными обрадованными лицами дети помчались в гостиную — загадывать свой сюрприз.

«Странно, подумала она. — Если бы Джордж вел себя иначе, если бы он участвовал в их игре, то все могло быть хорошо. Он был слишком суров. Немножечко любви с его стороны, и он бы не лежал смешной мозаикой в патио.

То, что случилось на террасе, началось не сегодня. На самом деле это началось давно, с тех пор как Джордж резко переменился.

Раньше, когда они были влюблены, он был веселый и добрый. Потом они поженились. После смерти ее отца Джордж стал фактически владельцем всех его компаний. И вот, когда Джордж почувствовал силу, решил, что он теперь здесь хозяин, с ним произошли эти метаморфозы. Он ударился в бизнес. Больше его ничего не интересовало. Ему было жалко времени на отдых и развлечения. На подарки — тоже. Присцилла не получала от него с тех пор даже коробки конфет, не говоря уже о цветах. Вот таким противным он стал.