— Скажи, одного чужого ребенка воспитывать легче, чем своих четверых? — Спрашиваю я, и тут она понимает, кто перед ней стоит, прикрывает рот рукой и тихо отвечает:
— Антонина?
— Даже имя мое помнишь? Удивила! Так легче или нет?
— Ты не понимаешь, — шепчет она.
— И не хочу понимать, можешь не оправдываться, ответь только на вопрос, легче?
— Ты поймешь, когда подрастешь, — опять шепчет родительница.
— Я выросла в 8 лет, и Антон в тот же день стал взрослым. Мальчишкам повезло, мы не допустили их быстрого взросления, у них было детство. — Поставив стакан, я направилась в прихожую, сумка со мной, сейчас оденусь и быстро домой, по лестнице спущусь, нужно подумать, а в движении думать привычнее.
Дверь открылась быстро, замок хоть и выглядел сложным, но открывался легко, я выскочила за дверь и повернула к лестнице, как меня схватили за капюшон, потом обхватили за плечи и развернули.
— Почему четверых? — Спрашивает Кирилл.
— У меня два младших брата, они двойняшки Матвей и Мирон.
— Сколько тебе было лет?
— Нам с Антоном восемь, а мальчишкам четыре, пусти Кирилл, мне нужно подумать, — я дергаюсь, он разжимает руки и я быстро бегу к лестнице, Кирилл что-то кричит про лифт, но я уже бегу.
Антонина.
Почему-то слезы потекли, когда я выскочила из подъезда, не останавливаясь, я начала искать в карманах платок, помню же, что сегодня утром положила чистый. О, нашла, нужно вытереть лицо и бежать быстрей домой, нет в супермаркет, физический труд успокоит нервы, Антон с разговорами приставать не будет, знает, что обязательно расскажу чуть позже. Сначала мне нужно успокоиться, уложить все в голове, потом я обязательно с ним поделюсь.
* * *
До супермаркета, я добралась быстро, дороги почти не заметила, бежала, смотрела только вперед, войдя в магазин через черный вход, на автомате переоделась в рабочий халат, повесила верхнюю одежду в свой шкафчик и быстро побежала в фасовочный зал. Антон уже почти заканчивал, он все понял с первого взгляда, передал фасовочные пакеты и обнял меня со спины.
— Ты же расскажешь потом, — прошептал он мне в макушку.
— Обязательно…
— Давай закончим работу и домой, у мальчишек домашнюю работу проверять, а то расслабятся и совсем перестанут её делать.
— Давай закончим работу, — отвечаю я и подхожу к мешку с крупой. Час и мы будем дома, а там меня отвлекут от мыслей домашние дела.
* * *
Я уже переоделась в пижаму, когда в мою комнату тихо вошел Антон и сел рядом.
— Сейчас я дверь закрою и расскажу, — сказал я, вставая и плотно закрывая дверь, мальчишки угомонились час назад, папа уже спит, и мы можем спокойно поговорить. Сидеть я не могу, начинаю тихо ходить по комнате, Антон уже привык, ждет, пока я соберусь с мыслями.
— Я её видела, — тихо говорю я, не глядя на брата, — она живет с отцом Кирилла, ну это наш одногрупник, который никогда с нами не разговаривает.
— Ты была у него дома? — Спрашивает Антон.
— Я упала прямо на пешеходном переходе, а этот герой решил оказать мне первую помощь, поднял на руки и посадил в машину. Оказывается, ему нужны были ответы на билеты. Его друг Владимир, тоже наш одногрупник, сидел за рулем и меня отвезли в квартиру, у Кирилла есть ксерокс, там и сделали копии, мне и себе, видимо в оплату за мое спасение или за использования ксерокса, хотя все это неважно, и о чем мы говорили неважно, так пустой треп. Она зашла в комнату и предложила нам попить чаю, я узнала её только потому, что вчера искала в кладовке стаканы и нашла коробку с альбомами, посмотрела несколько старых фотографий. Она изменилась, но я сразу её узнала. Выглядит отлично, денег на красоту не жалеет, прическа другая, цвет волос другой, ногти длинные, ярким лаком окрашены, фигура красивая, подтянутая, халат дорогой, короткий, яркий, меня она не узнала пока я не задала ей вопрос.
— Какой вопрос, Тоня?
— Я спросила легче ли воспитывать одного чужого ребенка, чем своих четверых? — Ответила я, — она даже имя мое помнит, удивила, сказала, что я не понимаю, а я не хочу понимать предательство. Она предала всех нас, сбежала, бросила. Ну, допустим, разлюбила она папу, случилась у неё большая любовь со своим босом, но почему она бросила нас? Или нас тоже разлюбила, а может не любила совсем? Зачем тогда на свет произвела? Отец настоял? Не верю, он не тиран и не запирал её в квартире до самых родов и, думаю, его можно было переубедить. Контрацептивы никто не отменял. Если она не любила мужчину, зачем вообще с ним в постель ложилась? Разве это честно, сказала бы что не любит и ищет любимого, да разве папа настаивал бы на родах или даже на постели? Антон, что скажешь, я уже все передумала, никак не могу её оправдать.
— И не нужно оправдывать — ответил Антон, — пусть её душа, когда придет время, там, наверху, оправдывается, пусть ищет причины своего предательства, пусть кому нужно рассказывает мотивы своих поступков, мы с тобой ни в чем перед ней не виноваты, как и Матвей с Мироном. Мы никого не предавали, отец никого не предавал, а её причины нам неинтересны. Жаль, что ты её увидела, теперь будешь переживать, как Кирилла увидишь, будешь вспоминать.
