Мое образование. Книга Снов - [28]
Сцена секса с Майком Чейзом. Он нагишом стоит передо мною на коленях, -- но на приподнятом подиуме, так, что мое лицо на одном уровне с его промежностью. У него полуэрекция, и все как-то кажется очень правильным. Как именно? Вспоминаю сон о Майке Чейзе -- в комнате с желтыми обоями в старом западном отеле -- и говорю:
-- Застряли в девятнадцатом веке...
Этот сон, на самом деле, приснился в воскресенье, 22 декабря. Значит, сегодня -- канун Рождества. А вчера вечером я листал "Книгу животных Одюбона"(57); столько прекрасных существ... Летучая Собака, вылитый Флетч, и Черный Лемур. Понимаю, насколько я люблю животных... млекопитающих, то есть... ласок, скунсов, росомах, тюленей и галаго. Я просто превращаюсь в Святого Франциска последних дней. Сегодня утром спас крысу от Рыжей. Она до сих пор где-то в доме.
Очевидно, коты странной раскраски, приснившиеся мне в ночь субботы, были предвидением тех животных, которых я видел вчера вечером в книге.
У турникета Иэн дал мне шестипенсовик опустить в щель, а сам прошел вперед. Я спрашиваю себя: следует ли мне вернуться за шляпой? Решаю, что не стоит, боюсь отстать от Иэна. Поэтому я со щелчком прохожу вперед, но Иэна нигде не видно, что кажется странным. Я прохожу в комнату с круглым столом, вроде библиотеки, где сидит мама. Мы отправимся в поездку... мама, Иэн и я, но где же Иэн?
В вестибюле перед библиотекой встречаю Ховарда Брукнера(58). Мы с ним смотрим во двор. Что там находится? Не могу вспомнить. Просматриваю картинки с кошками в поисках изображения Нытика. Нет ни одного абсолютно точного, и большинство фотографий смазаны или нечеткие. Читаю о банде малолетних преступников, которые рыскали по улицам, убивая кошек. Что же это за кошмарная жлобская планета. Господствующий вид состоит из садистских ублюдков, чьи рожи несут на себе отличительные черты духовного истощения и распухли от тупой ненависти. Безнадежнейшая дрянь.
Где-то на юге Франции. Я забыл название гостиницы в конце линии. Нахожу дорогу назад, и в коридоре там -- две маленькие собачки, серая и черная, они идут за мной ко мне в номер. Должно быть, это Собаки-Привратники, о которых есть во сне про татарское платье. В "Невыносимом Бассингтоне"(59): Комус Бассингтон, воплощение порочного, невыносимого ребячества, на прощальном ужине. На следующий день он уезжает в Африку. За ним в столовую заходит маленький черный пес. Да, он шел и за его отцом перед тем, как тот убился, когда его сбросила лошадь. Явное предвестие смерти.
Название гостиницы -- "Фармасиа". Она очень далеко, и две собачки, которые тоже ищут себе место, -- в коридоре. Возобновляющаяся тема. Должно быть, это -- Собаки-Привратники. Не могу найти подходящего Комуса. Воплощение порочного конца в прощальном ужине. Он здесь далеко от базы. На следующий день. Улицы, но я не могу определить Францию. Конец линии. Подземка. Христа ради. Христос в бетоне. Двадцать одна маленькая собачка-привратник перед самой смертью определенно Комус... ave atque vale(60). C моим черным псом вспоминаю пятницу. Сегодня подготавливаю Хватку, моего ирландского терьера. Там Боулз. Я говорю:
-- Мы изучили ее планету ужасных черных дворняжек.
Проверяю цвет на оригинальном деторождении ее трогательные косточки заперты в конторском шкафчике к татарскому сну не уверен насчет двери ибо она выдвигает вперед маленького меня снова то же самое неправильное написание следует за мной ко мне в номер ходячее слово уходящее корнями в римские времена снова революция дружок по части наций...
~~~
-- Как насчет улиток?
Холодное чувство -- страх ночного кошмара.
Полковник, Гражданская война.
Северная Дакота. Ему осточертело.
Оркестрировать пение.
Составить симфонию из перекрывающегося замедляющегося, ускоряющегося пения. Прогнать пение задом наперед.
В гостинице, в большой гостинице Страны Мертвых. Эскалаторы, лестницы на множестве уровней, эскалаторы, лестницы, рестораны. Несколько раз я замечаю Иэна на эскалаторе -- или он проходит по коридорам и приемным. У стойки -- длинная очередь людей, они ждут своих номеров. У меня забронирован 317-й, но я в этом не уверен -- столько душ сюда заезжает. Многие похожи на американцев, некоторые, вне всякого сомнения, -военнослужащие с короткими стрижками и с рюкзаками.
Нахожу Иэна в бельэтаже, перед бутиком. Весь этот участок -- огромный аэропорт: вокзалы, доки, отели, рестораны, фотоателье. Он извиняется и входит внутрь. Через минуту я захожу следом и прошу девушку позвать Иэна Соммервилля.
-- Ах, да, -- отвечает она. Иэн выходит. Несколько отрывочных фраз.
-- Брайон здесь?
-- Нет, он не придет.
Интересно, сохранилась ли у меня еще бронь на номер? Вчера я ночевал на тахте в комнате, где спали еще четверо или пятеро. Кабинки. Несколько черных девушек. Иэн разговаривает с ними о каких-то делах, но что это за дела, я не знаю.
Неверные повороты. Потерял след. Нас приводит к этому бутику на чужой планете. Даже представить себе не могу, где он сейчас... дома, а я -нет... и ничем уже не сомкнуть эту брешь. У него дело, о котором я не имею ни малейшего понятия. Вернусь в Америку.
Одна из величайших книг нонконформистской культуры за всю историю ее существования.Одна из самых значительных книг XX века, изменившая лицо современной прозы.«Голый завтрак» — первый роман Уильяма Берроуза, сразу же поставивший автора в ряд живых классиков англоязычной литературы.Странная, жестокая и причудливая книга, сочетающая в себе мотивы натурализма, визионерства, сюрреализма, фантастики и психоделики.«Порвалась дней связующая нить»... и неортодоксальные способы, которыми Уильям Берроуз предлагает соединить ее, даже сейчас могут вызвать шок у среднего человека и вдохновение – у искушенного читателя.
«Джанки» – первая послевоенная литературная бомба, с успехом рванувшая под зданием официальной культуры «эпохи непримиримой борьбы с наркотиками». Этот один из самых оригинальных нарко-репортажей из-за понятности текста до сих пор остаётся самым читаемым произведением Берроуза.После «Исповеди опиомана», биографической книги одного из крупнейших английских поэтов XIX века Томаса Де Куинси, «Джанки» стал вторым важнейшим художественно-публицистическим «Отчётом о проделанной работе». Поэтичный стиль Де Куинси, характерный для своего времени, сменила грубая конкретика века двадцатого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Юные демоны, управляющие силами Эроса и Танатоса, готовы к сражению с машиной полицейского контроля.«Дикие мальчики», – первый роман футуристической трилогии Уильяма Берроуза о торжестве анархии гедонизма и сексуальной свободы.
Заговорщики хотят уничтожить Соединенные Штаты с помощью нервно-паралитического газа. Идеальный слуга предстает коварным оборотнем. Лимонный мальчишка преследует плохих музыкантов. Электрические пациенты поднимают восстание в лечебнице. Полковник объясняет правила науки "Делай просто"."Дезинсектор" — вторая книга лондонской трилогии Уильяма Берроуза, развивающая темы романа "Дикие мальчики".Берроуз разорвал связь между языком и властью. Особенно политической властью. В таких книгах, как `Дезинсектор!`, Уильям бичует не только свиней, как называли в 1968 году полицейских, не только крайне правых, но, что гораздо важнее, власть как таковую.
«Дикие мальчики, или Книга мертвых», первый роман «лондонской» трилогии, куда входят также «Дезинсектор» и «Пристань святых», повествует о группе подростков-мародеров, терроризирующих города Северной Африки. В гротескном, романтичном, кошмарном шедевре Берроуза технологии, плоть и насилие проникают друг в друга, сливаясь в вакханалии взаимного уничтожения. Это произведение вдохновило группу Duran Duran на создание одноименной знаменитой песни с альбома «Arena». Книга содержит нецензурную брань.
Сюрреалистичный рассказ, небольшая фантазия с вкраплениями галлюциногенного реализма и пейзажной лирики. Содержит нецензурную брань.
Серега Гуменюк – совершенно обычный парень-работяга. Таких, как он, тысячи в любом провинциальном городке. Мать Сереги работает машинисткой конвейера аглофабрики металлургического комбината. Отца посадили, когда Сереге было три года, и с зоны тот так и не вернулся. Сам Гуменюк-младший тоже прожигает жизнь на комбинате – работает бетонщиком третьего разряда, а в свободное время предпочитает заниматься традиционным развлечением рабочего класса – беспробудным пьянством… Кто-то называет таких, как Серега Гуменюк, потерянными для общества.
Был жаркий день в Вирджинии, во время Великой Депрессии, когда автобус сломался на пустынной лесной дороге. Пассажирам было сказанно, что ремонт продлится до завтра, так что… Что они будут делать сегодня вечером? Какая удача! Просто вниз по дороге, расположился передвижной карнавал! Последним человеком, вышедшим из автобуса, был писатель и экскурсант из Род-Айленда, человек по имени Говард Филлипс Лавкрафт…
Высокий молодой человек в очках шел по вагону и рекламировал свою книжку: — Я начинающий автор, только что свой первый роман опубликовал, «История в стиле хип-хоп». Вот, посмотрите, денег за это не возьму. Всего лишь посмотрите. Одним глазком. Вот увидите, эта книжка станет номером один в стране. А через год — номером один и в мире. Тем холодным февральским вечером 2003 года Джейкоб Хоуи, издательский директор «MTV Books», возвращался в метро с работы домой, в Бруклин. Обычно таких торговцев мистер Хоуи игнорировал, но очкарик его чем-то подкупил.
Два великих до неприличия актерских таланта.Модный до отвращения режиссер.Классный до тошноты сценарий.А КАКИЕ костюмы!А КАКИЕ пьянки!Голливуд?Черта с два! Современное «независимое кино» — в полной красе! КАКАЯ разница с «продажным», «коммерческим» кино? Поменьше денег… Побольше проблем…И жизнь — ПОВЕСЕЛЕЕ!
Книга? Какая еще книга?Одна из причин всей затеи — распространение (на нескольких языках) идиотских книг якобы про гениального музыканта XX века Фрэнка Винсента Заппу (1940–1993).«Я подумал, — писал он, — что где-нибудь должна появиться хотя бы одна книга, в которой будет что-то настоящее. Только учтите, пожалуйста: данная книга не претендует на то, чтобы стать какой-нибудь «полной» изустной историей. Ее надлежит потреблять только в качестве легкого чтива».«Эта книга должна быть в каждом доме» — убеждена газета «Нью-Йорк пост».Поздравляем — теперь она есть и у вас.