Мое образование. Книга Снов - [27]

Я был в гостинице в Стране Мертвых. С балкона видел прекрасные пейзажи в светлых и темных тонах зеленого. Там были долина и склон холма передо мной, со светло-зелеными пальмами. Зеленый участок слева, болотистая почва с озерцами воды тут и там, а дальше влево -- лагуна. Это Порт-Черчилль.

Глашатай говорит мне, что в номере 24 меня желает видеть Алекс Троччи(54). Я иду в номер 24, и там, на постели -- Иэн. Алекс сидит на стуле. Мне нечетко видно его лицо, и он ничего не говорит. Немного обнимаюсь с Иэном, но все вскоре идет не так. Я ухожу и снова вижу Иэна. Где именно находится Порт-Черчилль?

Иду по улице в Лоуренсе. Я знаю, что всем Лоуренсом управляет один человек, и я с ним должен связаться. Захожу в тупик, где в подвалы на нескольких уровнях спускаются книжные киоски. Перед киосками, кажется, никого нет, а сами они покрыты дерюгой, и за прилавками спят люди. В щели между ними мне видно вниз футов на пятьдесят.

Я на лодке отплываю от пирса на Харбор-Бич. В лодке передо мной сидят другие люди. Я замечаю маленький водоворот, диаметром фута два. Оборачиваясь, вижу, что водовороты цвета, красного, белого и синего, окружают лодку. Почему они опасны, я не знаю, но они опасны, и я правлю назад по глубокой черной воде и избегаю этих водоворотов цвета.

Билл Рич и ваш корреспондент отправляются пострелять. Мы заезжаем за "Жирным" к нему домой: дом этот -- странная футуристическая конструкция. На втором этаже -- широкое окно, шести футов в поперечнике. Я вижу его там, в постели, но он не внемлет нашим призывам. Мы входим в большую комнату, открытую с одной стороны, и Жирный спускается по винтовой лестнице, неся большой контейнер с присоединенной трубкой, через которую он вдыхает какой-то пар от его "азиатского гриппа".

Сразу за открытой стороной комнаты и двухфутовой стенкой -- большое озеро, пятидесяти футов глубиной и пятидесяти футов шириной, в длину -триста футов. Вода такая чистая, что я сначала не осознаю, что это вода. Ясно, что Жирный не в том состоянии, чтобы ехать стрелять. Там еще есть женщина под пластиковым покрывалом, открытым с обоих концов.

В Сент-Луисе, в самолете, летящем точно на юг к Мемориалу Джефферсона на бульваре Линделл, где хранятся трофеи Линдберга(55) -- я полагаю, они до сих пор выставляются. Я когда-то собирался их украсть, но, к счастью, дальше замыслов дело не пошло.

В небе над Мемориалом я вижу предмет, похожий на те бляхи, которые носят липовые фараоны в Мексике: продолговатые, длиной примерно три дюйма и шириной два, одна бляха лежит на другой, поменьше, так что все устройство -- по крайней мере в дюйм толщиной. Только эта бляха в небесах была длиной фута три, шириной два, а цвета -- синий и золотой. Я показываю ее Морису Жиродиа(56), который уже умер, но он не придает этому значения.

Самолет теперь поворачивает на запад, и небесная бляха смещается на северо-запад, поэтому теперь от самолета справа. Глянув вниз, я вижу, что город в огне, как после бомбежки, самолет внезапно встряхивает, и я думаю: Ох, черт, вот оно.

Это совершенно реально, и я пытаюсь сдержать страх. Я, кажется, сижу в маленьком отсеке с медным люком в днище и думаю: Боже мой, если этот отсек распахнется...

Дальше -- с какими-то людьми я перед гостиницей или универмагом. Захожу внутрь и сажусь с другими людьми в помещении размерами примерно с мою переднюю комнату здесь, двадцать на двадцать... несколько столов, повсюду сидят люди, и я говорю:

-- Как тут насчет обслуживания?

И люди за другим столиком подхватывают:

-- Да, в самом деле?

Я сижу с Джеймсом и Майклом и начинаю думать: что-то тут не совсем так. Я не помню, чтобы мы приземлялись в аэропорту и приезжали сюда такси или автобусом. Они тоже не помнят. И некоторых гостей, похоже, колбасит. Мы достаем пистолеты, которые, очевидно, -- в нерабочем состоянии.

Недавно снился еще один сон об "авиакатастрофе" -- очень реальный, и я думаю: Вот в самом деле и всё. Но потом приземляемся на улице.

И несколько снов в автомобиле или поезде, которые едут очень быстро и вот-вот в любой момент разобьются. Я переживаю тот же самый реальный страх, который чувствовал бы, бодрствуя. С другой стороны, я, не задумываясь, прыгаю с высоких зданий, обрывов, чем выше, тем лучше, зная, что плавно спланирую вниз. Самый настойчивый возобновляющийся сон, почти еженощный -безуспешная попытка раздобыть себе завтрак или какую-либо другую еду, и лишь очень редко удается найти какое-нибудь совершенно несъедобное блюдо. В обслуживании обычно мне грубо отказывают.

Я стою на площадке наружной лестницы... второй этаж. Заглядывая через окно в комнату со скошенным потолком, я вижу Флетча. (Он на заднем крыльце, и я вижу его в кухонную дверь.) В комнате несколько крупных котов, от двадцати пяти до тридцати фунтов весом и странных окрасов... большие кляксы красно-пурпурного цвета и черно-пурпурного. Флетча, кажется, они не достают. На площадке лежит расплющенный, высохший, пыльный трупик маленького серого кота, настолько вдавленного в площадку из серого дерева, что я едва различаю окаменевшие контуры.