Мое кино - [18]

– А где мальчик? – спросил Параджанов.

Ирина ответила, что Павлик пока что остался у Гришиных родителей в селе Каплуновка.

Она в Москве без прописки, я – здесь, в Киеве. Но нельзя же все время жить врозь. И вот Ирина приехала, чтобы подготовить для Павлика жилье, а после уже привезти и его.

– С жильем будет непросто, – сказал Яша. – Я сам живу у Сергея, вернее, у его тетки. – И начал рассказывать о сложности этой проблемы.

Ирина с огорчением слушала его. Между тем к перрону подошел другой поезд.

– Дай-ка сюда на минуту... – Параджанов забрал у Ирины цветы и отдал их студийной секретарше Яне. После чего вместе с ней побежал к какому-то вагону. Ирина, не понимая, что происходит, осталась стоять на месте.

Потом выяснилось, – Яна и Параджанов встречали какого-то известного артиста (кажется, Астангова), и букет предназначался ему. Но, увидев на перроне приехавшую Ирину, Параджанов решил устроить ей эффектную встречу. Забрал букет у Яны и преподнес Ирине. Теперь же этим букетом пора было встретить следующего гостя.

Ирина оценила шутку и рассмеялась. На Параджанова невозможно было обижаться. Он всегда жил, играя. Забавлялся и забавлял других.

После встречи знаменитого артиста, которого Яна повезла в гостиницу, Параджанов не оставил Ирину одну в незнакомом городе, а повез ее на квартиру своей тетки.

Тетка была в это время в отъезде. Ирине предложили диван в отдельной комнате. И она, утомленная дорогой и впечатлениями, заснула. Под утро раздался стук в дверь: возвратилась тетка.

Открыв ей, Параджанов приложил палец к губам.

– Только тихо. Спит женщина.

– Опять ты приводишь в дом своих девок! – возмутилась темпераментная тетка.

– Это жена Гриши Чухрая, – объяснил Параджанов.

Тетка замолчала. А утром, познакомившись с Ириной, она сменила гнев на милость и оказалась гостеприимной хозяйкой. Ирина ей понравилась.

За завтраком все принялись обсуждать, как Ирина должна поступить, чтобы получить место в студийном общежитии. Под руководством Параджанова был составлен сложный план действий. Сейчас обращаться на студию бесполезно. Надо поехать за мальчиком и оттуда послать телеграмму на студию: ЕДУ С РЕБЕНКОМ, БУДУ ТОГДА-ТО. ПРОШУ ВСТРЕТИТЬ. ЖЕНА ЧУХРАЯ.

Ирина возразила.

– Меня же поднимут на смех! Кто я такая, чтобы отправлять такую телеграмму?

– Это необходимо! – как всегда темпераментно настаивал Параджанов. – Если хочешь получить общежитие, пошлешь!.. Привезешь мальчика. Мы тебе поможем.

Так Ирина и сделала. Привезла Павлика и снова остановилась у тетки.

– Мальчика оставишь здесь. Пойдешь на студию и скажешь, что оставила его на вокзале, в детской комнате, и не знаешь, куда деваться с ребенком. Иначе тебе общежития не дадут, – объяснил Параджанов.

Ирина выполнила его указания.

Но директор студии С. В Пономаренко был человеком решительным.

Досадливо морщась, он ответил, что мест у него нет. Сказал как отрезал. Ирина чуть не плакала. Что делать теперь, она не знала...

Петр Васильевич Рыжов

– Куда же вы денетесь? – спросил заместитель директора по хозяйственной части Петр Васильевич Рыжов.

– Не знаю, – сказала Ирина.

– Деньги-то у вас по крайней мере есть?

– Нет, – призналась Ирина.

У нее и вправду не было денег.

– Не ночевать же вам с ребенком на вокзале.

– Ребята обещали нам уступить на ночь койку в мужском общежитии... – неуверенно сказала Ирина.

– Нет, так не годится! – сказал Рыжов. – Будете временно жить у меня.

Он позвонил жене Лене, объяснил ситуацию. И та, согласившись, сама гостеприимно вышла навстречу Ирине.

Рыжов жил в общежитии на втором этаже над студийной столовой. Там же были комнаты Володи Наумова и Марка Семеновича Донского с женой Ириной Борисовной. Петр Васильевич Рыжов с женой, дочерью-подростком и матерью занимали напротив маленькую комнатушку. Семье и так-то было тесно: их пятеро. А тут еще Ирина и Павлик.

Павлик спал на стульях, Ирина – на раскладушке. По утрам, если Павлик еще не просыпался, святой человек Петр Васильевич завтракал у стола стоя.

Никто не протестовал, не злился, не требовал для себя исключительного удобства. Война научила людей жить так, как требовали обстоятельства. Теснились в одной комнатушке семь человек. Для всех это было непросто, но никто ни разу не упрекнул Ирину, не сказал Павлику, что он мешает. Жили дружно, помогали друг другу. О бабушке, матери Петра Васильевича, Ирина всю жизнь вспоминает с особенной любовью и благодарностью.

Ситуация эта продолжалась довольно долго. Но перед тем как я вернулся из экспедиции, Петр Васильевич тайно поселил Ирину с Павликом в комнату, в которой шел ремонт. Жилье готовили для какой-то важной шишки.

Некоторое время Ирина и Павлик оставались здесь – тайно, прячась от общественности. Не подходили к окнам, не зажигали по вечерам свет. (На эту комнатушку имелось много желающих). В комнате не было печи, и пищу Ирина готовила у Рыжовых, живших напротив.

С Володей Наумовым Ирина была знакома по ВГИКу. Одно время она работала там лаборанткой сценарного факультета и знала многих ребят.

Павлик души не чаял в Володе Наумове. На стенке в комнате у Наумова висели боксерские перчатки. Это вызывало в пятилетнем Павлике восторженное уважение.