Мое имя Офелия - [13]

– О, они их совершают, и будут совершать, – ответила она многозначительно, и прекратила разговор.

Так как мудрость Гертруды открыла мне глаза, я стала с бо́льшим вниманием прислушиваться к сплетням Кристианы и других дам. Я обнаружила, что жизнь в Эльсиноре действительно очень похожа на те истории, которые я читала вместе с Гертрудой.

И мужчины, и женщины в равной степени стремились получить как можно больше удовольствий и как можно меньше пострадать за это. Но дамы хотели добиться удовлетворения в любви, а мужчин больше всего манила власть.

Мой отец, поняла я, был одним из таких мужчин. Он хотел обладать знанием, некими тайными сведениями, которые мог бы использовать себе во благо. Я начала опасаться Полония, когда он навещал меня, надев маску любящего отца. Потому что он отводил меня в сторонку и задавал прицельные вопросы.

– Девочка моя, что нового в личных покоях королевы?

– Ничего, милорд, – отвечала я сдержанно.

– Предпочитают ли мне Вальдемара? Говори! – требовал он.

– Не могу сказать, милорд. – Действительно, я мало знала о супруге Элноры.

– Не можешь сказать? – насмешливо переспрашивал он. – Ты должна мне рассказывать обо всем, что знаешь. Это твой долг, ведь ты моя дочь.

Я молчала. Не смела напомнить ему, что его отцовский долг – любить и защищать меня. Но я не могла скрывать свое недовольство.

– Я начинаю понимать, что ты устроил меня на службу к королеве не ради моего собственного блага, – сказала я, – а для того, чтобы я стала твоей шпионкой.

– Неблагодарная девчонка! – воскликнул отец, брызгая слюной от ярости, и мне даже на мгновение показалось, что он меня ударит. – С того места, куда я тебя устроил, видно далеко. И если ты умна, – сказал он, постучав себя пальцем по голове, – ты возвысишься еще больше. А теперь перестань дурить и отвечай мне. Как королева проводит часы своего досуга?

Я решила рискнуть рассердить его. Я не сказала ему о тех историях, которые мы читали, а повернулась и пошла прочь.

– Офелия, вернись! – крикнул он, и я услышала ярость в его голосе. Но я не подчинилась, и даже не оглянулась. Я осознала, что люблю Гертруду и буду хранить ее тайны вечно.

Глава 6

Проведя четыре года среди придворных королевы, я освоила искусство быть леди. К тому времени, как мне исполнилось пятнадцать лет, моя фигура стала женской. Я почти сравнялась ростом с моей повелительницей, королевой Гертрудой, и я копировала ее манеру держаться, даже наклон головы.

– Природа создала тебя, но воспитание сделало тебя совершенной, – часто говорила Гертруда с гордостью, словно я была ее творением, вырезанным из неподходящего куска дерева. Ее слова несколько смягчали язвительные уколы Кристианы и холодность других дам. В отличие от них, я не была дочерью графа или герцога, или кузиной принца из Европы. Я понимала, что они считают меня недостойной моего положения. У меня не было ни одного истинного друга при дворе, кроме Элноры.

Я все же приняла к сведению некоторые советы отца, так как не считала его глупцом. Я была осторожной и наблюдательной, и моя репутация честного человека, умеющего хранить тайны, начала завоевывать еще большую благосклонность королевы. Когда король приходил в покои Гертруды на обед, мне оказывали честь им прислуживать. Сначала я приходила в ужас от необходимости находиться так близко к королю, но вскоре поняла, что он такой же смертный, как любой мужчина. Я наполняла его бокал и слышала его отрыжку, и убирала его тарелку с костями, с которых он наполовину обгрыз мясо.

Гертруда с любовью относилась к мужу. Она гладила его поседевшие волосы и поддразнивала его тем, что они у него уже не такие черные, как у его сына. Король, в свою очередь, ласково разговаривал с Гертрудой, называл ее своей горлицей и смотрел на нее так, что мне становилось завидно. Когда они касались в разговоре государственных вопросов, то понижали голос, так как король никогда не терял бдительности. Тем не менее, однажды вечером я услышала их спор о Клавдии, младшем брате короля. Его похотливость была предметом сплетен при дворе, как и его пьяные выходки в парадном зале. Король сердился на него за какой-то недавний проступок, я не поняла, какой именно.

– Он нарочно бросает мне вызов и доводит до бешенства, – жаловался король, а Гертруда пыталась его успокоить.

– Пожалей брата, у него большие амбиции и много разочарований.

– Ба! Ты слишком снисходительна. Ему нужны лишь две вещи: жена, которая обуздает его, и чертово собственное королевство, которым он будет править, – проворчал в ответ король. Это был единственный случай, когда я слышала разногласия между королем и королевой.

Когда они были готовы лечь спать, я приносила сладкое вино и чистые простыни, снимала нагар со свечей и уходила, заперев за собой дверь. Утром король обычно уходил до моего прихода, а я помогала Гертруде умыться и одеться. Я с любопытством искала признаки того, что любовь как-то изменила королеву, но мне казалось, что она лишь выглядит уставшей, и веки у нее тяжелели. Ее внутренний мир был скрыт от меня.

Я считала, что король Гамлет и королева Гертруда любят друг друга и верны друг другу. Я также думала, что министры короля преданы ему, а придворные дамы честно служат королеве. Но со временем я поняла, что двор Эльсинора – это прекрасный сад, где в траве прячутся змеи. Многие из тех людей, которые казались преданными, были неискренними. Честолюбие заставляло и мужчин, и женщин стремиться к возвышению, даже прибегая к предательству и обману. Они быстро поднимались на вращающемся колесе Фортуны, а затем столь же быстро падали вниз и погибали. Одна из дам Гертруды потеряла свою должность, когда выяснилось, что она беременна от первого министра короля. Она сбежала в дом своей кузины в сельской местности, опозоренная, в то время как министр сохранил свой пост, и его считали благородным человеком, так как он признал сына. Даже я понимала, что с этой дамой обошлись очень несправедливо.