Модный враг церкви - [8]

Однако и о. Морошкин, и Киевская духовная академия, хотя не совсем прямо, но, впрочем, довольно ясно, указывают меры, какими следовало бы начинать класть в России преграду успехам спиритизма и других учений независимой нравственности.

Взгляды на это о. Морошкина и редакции «Трудов Киевской духовной академии» довольно несходны; но оба очень интересны, и один из них даже достоин высокого почтения.

* * *

Киевская духовная академия, изложив свой взгляд на известный ей спиритизм, прямо не рекомендует против него никакой меры; но говорит, что «люди серьезные из самих протестантов предлагают против этого зла, как средство самое лучшее, уничтожение пресловутого американского отделения церкви от государства и ограничение дозволенной там безусловной свободы совести…»

(Чтый да разумеет.)

Священник Морошкин, говоря о елейных врагах церкви, признающих бытие Божие, но с тем вместе и независимую нравственность, и указывая с этой стороны для церкви такие опасности, перед которыми можно вменить в ничто злые нападки материалистов, выразил иную мысль, которая и гораздо прямее, и гораздо достойнее намека Киевской духовной академии и, что в данном случае всего важнее, гораздо той мысли действительнее. О. Морошкин того мнения, что церковь требует теперь от своих слуг сугубого внимания к строению тайн Божиих и что время в своем круговороте снова вызывает их даже к подвижничеству. С этим мнением почтенного священника Морошкина очень трудно не согласиться. Врагов у церкви бездна, и последний, хитроласковый и не безнравственный (с точки зрения нехристианской, независимой нравственности) враг ее достоин ныне всего внимания даровитейших ее служителей.

Меры, на которые намекает Киевская духовная академия, — это те самые меры, посредством которых наша церковь столь долго и столь малоуспешно боролась при помощи правительства с грубейшими сектами русского церковного раскола. Если все эти меры оказались бессильными против раскола, то что же они могут сделать, будучи употреблены против «нового мышления»? Как стеснением «свободы совести» запретить мыслить по-новому и заставить чтить отметаемую спиритами «старую религию» (то есть церковное христианство)?.. Признаемся, помимо того, что нам удивительно склонение Киевской духовной академии к мерам такого странного и недуховного характера, мы не можем не предвидеть для всех таких мер полного неуспеха. — Хлысты, лазаревцы и другие наши «духовные христиане» избегли и до сих пор очень легко избегают всякого преследования, потому что, по их игнорированию значения всяких религиозных обрядов, они ради спокойствия и ходят в церкви, и жертвуют на храмы, и льют колокола, но при всем этом мыслят иначе, — то как же стеснением совести изнять образованных, благовоспитанных и нравственно развитых спиритов? Киевская духовная академия, сколько позволяет нам судить одна книжка ее журнала, где помещена статья о спиритах, очевидно имеет весьма неполное знакомство с тем, что происходит в современном спиритизме, и особенно в многочисленных кружках русских спиритов. Академический журнал, «по примеру людей сериозных из протестантов», предусматривает «самые лучшие средства» против спиритов, вертящих для своей забавы столиками и занимающихся другими нелепостями, упуская из вида свое же собственное определение, что самый богословский спиритуализм спиритов отдает сильным реализмом, а реализм не стоит in statu [Неподвижно — Лат. ] и шлет проклятие всякой неподвижности. Бостонская дама, у которой в визитной комнате была получена душа умершего Иоанна Пирпоана, смешна, если вам угодно, или жалка, еще лучше; но совсем ли удобно смеяться над другою спириткою, девицею Суси Джонсон, которая объявила в Провидансе, что ей «надоели пустые слова и разглагольствия и что она готова трудиться со всяким мужчиною и со всякою женщиною, которые покажут первый практический шаг к тому, чтобы поставить женщин в возможность положить основу для нравственности, для более строгой справедливости, для лучшего правления и, наконец, для выполнения высшей цели человеческой природы»?

— Смейтесь над нею, но подумайте вперед, не будете ли вы смеяться uno, solo [Один, единственный — Итал. ]?

— Не хотите ли лучше пожалеть об этой несчастной?

Но эта несчастная отбросит нам назад наши с вами сожаления. Она говорит: «Если есть одна душа в мире, которую хотят исключить из общества, то и я хочу быть исключена с нею. Если один человек идет в ад, то и я иду с ним, и если есть дело в этих низших областях, то и я иду туда, чтобы помогать вечному Отцу делать это дело». Как сожалеть такую особу, которая дает или, по крайней мере, вызывается дать столько сожаления другим? Она идет в ад, — доброволъно идет в это ужасное, безрадостное и безутешное место, для того только, чтобы облегчить участь одного несчастливца, если только такой несчастливец будет, то есть если не только божеское милосердие, но божеская справедливость снесут осуждение кого-нибудь на вечную муку. Это «если», конечно, и составляет главное условие храбрости, с которою благородная девушка вызывается идти в ад. По явным и несомненным для Суси Джонсон законам нового мышления, вечные мучения невозможны, ибо по системе этого нового мышления высшее правосудие должно оскорбиться одним предположением, что проступки, совершение которых занимало самое малое место во времени и пространстве, будут наказываемы вечною карою, не имеющею никаких пределов ни в пространстве, ни во времени. По новому мышлению спиритскому, вечный ад невозможен, и ад, как и рай, как и «царство небесное», внутрь нас есть. Отсюда девица Суси Джонсон не может быть запугана адом, как особенным местом мучений; потому что она не допускает такого ада в силу невозможности, с спиритской точки зрения, допустить предположения немилосердия и несправедливости со стороны Отца.