Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис - [83]

.

Вслед за Маккензи, которого одновременно и привлекал, и отталкивал северо-западный Лондон, другие творческие представители высшего среднего класса видели в нем пример банальной деградации. Кэмденская разрухавозбуждала воображение художников начала XX века: в ней видели оборотную сторону современности, наблюдать которую можно в любой европейской столице. В 1905 году на Морнингтон-кресент переселился художник Уолтер Сикерт, доказав тем самым, что прав был Уильям Ротштейн, однажды так отозвавшийся о его умении выбирать себе жилье: «Мастерство, с каким Уолтер Сикерт отыскивает самый мрачный дом и самую ужасную мастерскую, всегда было предметом моего искреннего удивления и восхищения. Сам он был так тонок, так обходителен, так привередлив в одежде. Уж не было ли это дендизмом „от противного“?»[471] На исходе лета 1907 года на Сент-Пол-роуд (ныне Агар-гроув) была убита Эмили Диммок, по ночам торговавшая своим телом, и за районом надолго закрепилась дурная репутация. Ни одна бульварная газетенка не обошла событие вниманием, а Сикерт написал на этот сюжет четыре полотна. Подробности дела смаковались на потребу публики: жертва преступления вела двойную жизнь и, будучи замужем за поваром на железной дороге, днем выдавала себя за приличную женщину; основные же подозрения пали на преуспевающего коммерческого художника. Тремя годами позже сходный скандальный оттенок приобрело дело об убийстве доктором Криппеном, фармацевтом, его жены Коры, бывшей актрисы мюзик-холла, в доме, где жили супруги, на Кэмден-роуд. Народная молва приписывала Кэмдену недобрую славу, он прослыл краем извращений и преступлений на бытовой почве, страстей, которые кипели в низших слоях современного городского общества.

Крайний, необратимый упадок царил в Кэмдене на протяжении пятидесяти лет, пока процессы городского развития и модернизации не докатились сюда, приблизив исчезновение района времен Сикерта и Криппена и вместе с тем обратив его романическую мрачную славу в выгоду. Промышленная инфраструктура, состоявшая из пакгаузов, подъездных железнодорожных путей, бечевников и обеспечивавшая работу поколениям ирландских иммигрантов начиная с 1840-х годов, после войны влачила жалкое существование. На протяжении 1950-х годов число предприятий по упаковке и доставке грузов, располагавшихся вокруг Кэмденского шлюза, уменьшалось. В 1946 году, словно вопреки экономике, в одном из крупных складов, стоящих на канале, начало функционировать предприятие Дингуолла, которое занималось импортом леса, строительством деревянных ящиков и доставкой по воде. Однако конкуренция со стороны железнодорожных и автомобильных грузоперевозчиков, взвинчивание цен на импорт и правительственные инициативы, направленные на то, чтобы перенести тяжелую промышленность из центра города в долину реки Ли и на окраины Эссекса, положили конец кэмденскому водному бизнесу. Великий мороз 1962 года окончательно решил судьбу других местных предпринимателей, среди которых были Gilbey’s Gin, Carreras Tobacco, the Aerated Bread Company и Moy’s Engineering, – их баржи несколько недель были заперты во льдах и вышли из строя. В 1973 году съехала компания Dingwall’s, и в застывшей черной глади канала отразились опустевшие викторианские ангары[472].

Кризис в промышленности был не единственной бедой Кэмдена: в 1969 году в рамках Плана по развитию Большого Лондона (он был осуществлен лишь частично) предполагалось окружить центр города шестиполосной автострадой, которая проходила бы по окраинам – Далстону, Боу, Денмарк-хиллу, Брикстону, Западному Кенсингтону и Суисс-Коттеджу. Подготовка предложения, консультирование и опросы общественного мнения растянулись на годы, а государство принудительно выкупало разрозненные участки города и предписывало заморозить дальнейшее строительство и развитие на довольно больших прилегающих территориях – все это делало Кэмден инвестиционно непривлекательным. В начале 1970-х здесь царила депрессивная атмосфера и «старый рабочий класс» попросту бежал из этого боро, оставляя пустые дома и заколоченные лавки[473]. Все же просторные, дешевые, готовые к заселению дома ранневикторианского периода (они были далеко не новыми, многие годы комнаты и койки здесь сдавались в наем, – что и делало их особенно привлекательными для кардинальных преобразований) представляли интерес для определенной части населения. Если в конце 1950-х наиболее авантюрных представителей среднего класса притягивал Ислингтон, то теперь работники прессы и университетские работники запустили процесс джентрификации в Кэмдене. Журналист Дэвид Томпсон был в числе таких первопроходцев – в 1956 году они с женой въехали в дом по Риджентс-парк-террас. В своей книге, опубликованной в середине 1980-х, он вспоминает об изменениях, произошедших в архитектурном облике боро и во внешности его обитателей:

Я считал мастерски написанные лица с картин Босха, Брейгеля и Хогарта ушедшей натурой… Но постепенно начал замечать их в автобусах, на аукционах, рынках и ярмарках. То же и с карикатурами Марка[474]. Когда я впервые увидел их, то подумал: какая талантливая выдумка эти супруги Стринг-Элонги!