Модильяни - [22]

Другое очень важное литературное издание — журнал «Ле суаре де Пари», начавший выходить зимой 1912 года. Это было типично авангардистское издание, овеянное среди прочих славой Монпарнаса. Осенью 1913 года его редактором стал Гийом Аполлинер, один из самых заметных деятелей того времени. Родившийся в Риме в 1880 году и умерший в 38 лет от испанки, он был не только парадоксальным и провокационным поэтом, наделенным необыкновенным творческим воображением, но и открывателем талантов. Он один из первых открыл в изобразительном искусстве фовистов, представив публике работы Дерена и Матисса. Он же составил в 1913 году один из пылких манифестов, увенчавших революцию кубистов и футуристов. Он был в состоянии понять высокие устремления, богатый интеллектуальный багаж, фантастический и взаимоисключающий характер всех течений авангардизма, набиравших обороты в тот период. Он был влюблен в итальянский язык Де Кирико, но с такой же безапелляционностью не замечал его соотечественника Амедео Модильяни. Очень мало значит его скупая похвала живописи Дедо, которую он выскажет слишком поздно.

В галерее экстравагантных персонажей, украсивших эпоху, выделялся главный меценат журнала, художник Серж Фера, которого по-настоящему звали Сергей Ястребцов[17]. Пикассо, раздраженный труднопроизносимой фамилией, в шутку прозвал его Апострофом. Серж был хорошим художником-кубистом. Настоящим сокровищем в его семье была сестра, баронесса Элен д’Оттинген. Художница, поэтесса и писательница, Элен накануне Первой мировой войны организовывала необыкновенные салоны в своем роскошном особняке на бульваре Распай, 278. У выходцев из России Яс-требцовых была своя семейная фабрика по производству папирос. Элен вышла замуж за балтийского барона Оттингена, после краткого брака с которым унаследовала благородный титул и состояние. Она не щадила денег для того, чтобы журнал «Ле суаре де Пари» стал одним из самых престижных изданий. Вокруг нее вращалось блистательное общество, вовлекая в ее салон самых знаменитых людей того времени. На вечерах баронессы частыми гостями бывали Пикассо, Брак, Бранкузи, Северини, Макс Жакоб, Блэз Сандрар, Де Кирико, Кислинг, Цадкин, Модильяни, Соф-фичи, Маринетти и многие другие. Почти всегда вечера, начинавшиеся в салоне и продолжавшиеся за его пределами, завершались ожесточенными спорами между кубистами и футуристами.

Журнал «Ле суаре де Пари» посвящал отдельные выпуски Пикассо, Матиссу, Браку. Когда Аполлинер, пропагандируя авангардистское искусство, приложил к одному из номеров пять натюрмортов кубистов, шокированная публика в ужасе отказывалась от подписки. Баронессе Элен во имя спасения репутации журнала пришлось упросить редактора следующий номер журнала посвятить более приятной для глаза живописи Руссо. В этой компании значительную роль играл другой русский меценат — Сергей Щукин, собиравший произведения наиболее многообещающих мастеров. Благодаря ему в Эрмитаже в Санкт-Петербурге находятся несколько шедевров Пикассо и Матисса.

В кружке баронессы Элен также вращался русский художник с немецкой фамилией Леопольд Штюрцваге, переделавший свою фамилию в Сюрваж и исполнявший роль пажа баронессы. Когда в 1913 году он знакомится с Модильяни, то уже вовсю экспериментирует с цветовыми ритмами, которые сегодня можно увидеть в Музее современного искусства Парижа и Нью-Йорка, а его картинки для комиксов решительно опередили свое время. Серьезный Сюрваж, влюбленный в свою работу, зарабатывал на жизнь полировщиком фортепиано — с этим ремеслом он познакомился на отцовской фабрике пианино в Москве. Он умер в Париже в 1968 году в девяностолетием возрасте. На правах одного из самых искренних друзей Модильяни он сохранил о нем самые добрые воспоминания, о чем свидетельствует прежде всего чудесный портрет Амедео, написанный им на Лазурном Берегу в годы Первой мировой войны.

Среди прочих художников из числа друзей Модильяни был Жак Липшиц, который в восемнадцатилетнем возрасте приехал в Париж из Литвы, горя желанием стать скульптором. О Модильяни он оставил небольшое воспоминание, забавный эпизод, который очень похож на правду. Однажды ночью, когда он спал, его внезапно разбудил Амедео, громко стучавший в дверь. С упорством запойного алкоголика он требовал томик стихов Франсуа Вийона, который, как он помнил, был в доме. Желая поскорее избавиться от несвоевременного гостя, Липшиц нашел нужную книгу и отдал ее Амедео. И скоро горячо раскаялся в этом. Итальянец устроился в кресле и в ночной тишине начал декламировать стихи таким громким голосом, что вскоре послышались удары в стены и пол разгневанных соседей. Амедео был слишком увлечен, чтобы обращать на это внимание, а хозяин слишком воспитан, чтобы выгнать гостя. Чтение продолжалось долго, и когда у Модильяни сел голос, уже светало… Спустя годы Липшиц вспоминал этот случай с улыбкой, тактично опуская то обстоятельство, что неожиданное ночное вторжение причинило ему массу неудобств.

Отношения Модильяни и Хаима Сутина было совсем иными. Сутин был одаренным художником, снедаемым комплексами, порожденными воспоминаниями о тяжелом нищенском детстве. Он родился в местечке Смиловичи в Литве в 1894 году в одной из самых бедных многодетных семей. С Модильяни его познакомил художник Пинхус Кремень, бежавший из России под угрозой еврейских погромов. Итальянец принял участие в дурно пахнущем дикаре Сутине, который спокойно признавался, что никогда не менял пиджак. Амедео с большим трудом научил его сморкаться в платок, а не в руку или галстук.