Модернизация Японии: ускорение тела - [5]
В условиях, когда пропаганда двигательной активности стала составлять существенную часть правительственной политики, японцы обнаружили большую восприимчивость к западному опыту по воспитанию динамичного тела. В 1888 году в Японию прибыл английский миссионер и альпинист Вальтер Вестон (1861–1940), который покорил множество местных гор и пиков. В 1891 году Вестон взошел и на Фудзи — самую высокую гору Японии, которая стремительно становилась общеяпонским символом. Спортивные подвиги и сочинения Вестона, посвященные японским горам, произвели на японцев сильное впечатление. С этих пор они стали увлекаться «хайкингом».
Горный туризм стал настойчиво преподноситься в качестве составной части здорового и динамичного образа жизни. Горы, которые традиционно рассматривались как место аскетического подвижничества, обеспечивающего бессмертие или же просто долгую жизнь, не утрачивают этой функции и сейчас. Только теперь к религиозным мыслителям присоединился хор врачей и гигиенистов, обосновывающих пользу «хайкинга» с помощью рационалистической (научно-медицинской) аргументации: горный туризм воспитывает ловкое и умелое тело, помогает сохранять здоровье. Если раньше священные горы считались неприступными (только человек особенный, «святой», мог покорить их), то теперь упор делался не на неприступность горных вершин, а, наоборот, на легкость их достижения. Знаменитый публицист Миякэ Сэцурэй (1860–1945) отмечал, что гора Фудзи доступна каждому человеку, обладающему «обычным телом»[11].
Однако на гору не станешь подниматься каждый день. Поэтому предлагался и более простой («приземленный») способ телесных упражнений. В традиционной Японии практически отсутствовало понятие моциона. В Японии существовало изощренное садово-парковое искусство, но разбитые в соответствии с его принципами крошечные сады служили вовсе не местом для моциона (ступать на территорию сада обычно запрещалось). Традиционный сад представлял собой пространство, которое с помощью особым образом расположенных там камней и водных потоков обеспечивало защиту от проникновения туда вредоносных флюидов. В этом «стерильном» пространстве японцы и предавались размышлениям о бренности сущего. Такой медитативный подход не соответствовал новым реалиям сознания и жизни.
Первый публичный парк, приспособленный для пеших прогулок, был открыт в 1876 году в Токио, в районе Уэно. Одной из целей его создания было повышение двигательной активности горожан на европейский лад. Там же, в Уэно, чуть позже построили и ипподром — несущиеся скакуны создавали необходимую составляющую образа новой Японии. Вслед за Уэно публичные парки стали появляться по всей стране. Они предоставляли возможность для моциона, занятий физкультурой и спортом. Впервые в японской истории системная забота о здоровье подданных стала предметом внимания государства. Император Мэйдзи позиционировался как отец/мать всех японцев, и государство в его лице начало процесс по присвоению тех функций, которые раньше принадлежали родителям: дать детям образование (всеобщее обязательное начальное образование было введено в 1872 г.), вырастить их здоровыми, крепкими и подвижными. Публичным садам отводилась в этом деле большая роль.
Прежние сады тоже предназначались для охраны здоровья — с помощью магических ухищрений, манипуляций с камнями и водой. Но эта защита распространялась преимущественно на хозяев сада. Публичные сады были открыты для всех. Защитная функция нынешних публичных садов обосновывалась с помощью языка современной западной медицины, уверенной в том, что моцион и двигательная активность полезны для организма всей нации, а вырабатывающие кислород зеленые насаждения очищают воздух от исходящих от почвы миазмов, считавшихся в то время источником многих эпидемических заболеваний. Таким образом, предполагалось, что публичные сады, характеризовавшиеся как «городские легкие», заполнят здоровые, физически крепкие и жизнерадостные дети-подданные, способные к выполнению тех великих задач, которые поставит перед ними их чадолюбивый император-родитель. И сад традиционный, и сад новый предназначались для продления жизни, но потенции частного или же храмового сада обеспечивали здоровьем ограниченное количество людей. Что до сада публичного, то его возможности в этом отношении были намного больше. Парковое многолюдье воспринималось при этом не как возможный источник заразных болезней, а как атрибут полноценной и динамичной современной жизни.
Япония стремительно развивалась и добивалась видимых успехов в военной области (победы в войнах с Китаем и Россией), в экономике и образовании. Фундаментом этих успехов стало решительное изменение телесного поведения японца. Повышение конкурентоспособности тела японца хорошо видно на примере Олимпийских игр.
В первый раз два японских спортсмена приняли участие в Олимпиаде в 1912 году (Стокгольм) и не добились никаких успехов. Но уже на следующей Олимпиаде в Антверпене (1920) они завоевали две серебряные медали в соревнованиях по большому теннису (в одиночном и парном мужском разрядах). В Амстердаме (1928) они уже сумели завоевать две золотые медали (тройной прыжок и 200 метров брассом). Это были первые золотые медали, завоеванные спортсменами не только из Японии, но из восточноазиатских стран вообще. Всего же японские атлеты завоевали пять наград. На Олимпиаде в Лос-Анджелесе (1932) японские спортсмены завоевали 18 медалей (из них семь золотых). На Берлинской Олимпиаде 1936 года, превратившейся в грандиозное нацистское представление, Япония завоевала шесть золотых медалей, опередив саму Великобританию! Пожалуй, это были первые Олимпийские игры, на которых командная победа стала цениться выше индивидуальной. Победа спортсмена представала как триумф нации. К этому времени уже никто в мире не говорил о сонной, вялой и апатичной Японии. На ее стремительное движение взирали со смешанным чувством восхищения и страха: по многим параметрам она вплотную приблизилась к Западу или даже обогнала его. В том числе и по степени воинственности. Японцы сумели оторваться от пола, они распрямились, встали в полный рост, поверили в себя и отправились завоевывать мир. Физическая подготовка японского солдата уже не вызывала презрительных насмешек, и все западные эксперты восхищались его кондициями. Однако направление движения самой страны вызывало вопросы. В 1937 году Япония начала большую войну в Китае, а в 1941-м напала на Перл-Харбор.
