Модельное поведение - [51]

— Дважды, — уточнил Кирк.

— Не парься о деньгах, это за мой счет. Она офигенная.

— Я уверен в этом. Я просто вспомнил, что мне нужно пойти домой и дочитать «Исповедь» святого Августина.

— Ладно, как хочешь. Эй, Кирк, где «лентяйка»? Перемотай на ту сцену, где выстрел дуплетом.

По своей беспечности Джейсон забыл меня еще до того, как я дошел до двери.

— Эй, — услышал я, — это моя купюра, придурок, так и передается гепатит — через чужие купюры.

Явление во плоти

Когда я возвращаюсь домой, то вижу Джереми, который мучает мой звонок, не веря в то, что меня нет дома. Выглядит он на удивление нетрезвым.

— У тебя есть приятели-киллеры? — спрашивает он вместо приветствия.

Войдя в квартиру, он оглядел мой бардак.

— Господи, да тебя ограбили?

— Ну да, в некотором роде.

— Ну, тогда присоединяйся к клубу, — он порылся в карманах и вытащил какое-то письмо.

«Я боюсь, что мы так привязались к Рональду, что не можем с ним расстаться. Во всяком случае, нам требуется время. Мы извиняемся за причиненные Вам неудобства. Искренне Ваша — Эдди Джеймисон».

— Я был у них, но дома никого не было. Пустой дом.

Похоже, он только что вернулся из очередной поездки в Нью-Джерси, где, по предварительно достигнутым договоренностям, должен был обменять четыре тысячи американских денежных единиц на терьера.

— И она имела наглость, я тебе говорил об этом, назвать Шена — у парня есть свое имя, которое он знает и на которое отзывается, — она осмелилась назвать его Рональд, как чертов Рональд Макдональд.

В этот момент я заехал кулаком в стену. Он остановился, перевел дыхание. Подошел к стене изучить вмятину.

— Должно быть, очень больно, — сказал он.

Еще одна литературная тайна раскрыта

Чуть позднее мы выпиваем в таверне «Белая лошадь», заполненной, как всегда, студентами, местными завсегдатаями и туристами, пришедшими в кабак, в котором Дилан Томас выпил свой последний стакан.

— Я собираюсь лететь в Лос-Анджелес, — говорю я.

— Лучше ты, чем я. Знаешь шутку про то, как киностудия собирается снять фильм «Дэвид Копперфильд». Директор спрашивает: «Что со сценарием?», исполнительный отвечает: «Думаем, либо Вильям Голдман, либо Роберт Таун». Директор говорит: «А что, автор сам не может? Занят или что?» Вообще, это исторический анекдот.

— Если честно, я даже не уверен, в Лос-Анджелесе ли она.

— Подожди, тихо! Это моя любимая песня, — командует он, услышав первые печальные аккорды «Ничего не изменишь», доносящиеся из музыкального автомата. Впервые в жизни он как будто бессознательно напевает песенку, а в моих глазах стоят слезы. «Уже безразлично,/Любила ли ты меня./Ты просто меня не любила».

Попсовые песенки обретают глубокий смысл, когда страдаешь от любви. Я закурил. Дым ест глаза.

Когда песня закончилась, Джереми говорит:

— Слушать песню в баре на старом музыкальном автомате — совсем не то, что слушать дома. Дым, аромат пива, компания этих неудачников, плохой звук, заглушаемый глупыми разговорами. Как песок на зубах. Некоторые песни только так и надо слушать. Музыкальный автомат — это машина времени для переживающих утрату.

Он встряхнул своей львиной гривой, неумышленно вызвав приступ дрожи у студенток, сидящих на другом конце зала. Стоит отметить, что Джереми не заботится о том интересе, который к нему проявляет противоположный пол (недоброжелатели сказали бы, что это обусловлено его самолюбованием).

— Слушай, — говорит он, — подумай об этом, — он замолкает для пущего эффекта.

— Слушаю.

— Холи Голайтли и Салли Боулз.

— Хватит с меня баб на сегодня.

— Я тут читал этого, забыл, как его, короче, биографию Капоте. Капоте был почитателем Иршвуда, и они даже стали друзьями. Короче, я взял «Берлинские истории» и перечитал «Завтрак у Тиффани». В общем, Холи — американский клон Салли Боулз, просто неубедительная копия гетеросексуального друга. Литературное воровство. Практически плагиат.

Что общего у Филомены Бриггс, Холи Голайтли и Салли Боулз

Когда Коннор не упал в обморок от заявления Джереми, тот спросил:

— Что ты имеешь в виду, говоря «хватит баб на сегодня»? Филомена вернулась?

Тут у Коннора возникло какое-то смутное подозрение.

— Ты знаешь про Филомену что-то, чего не знаю я? — Он был готов услышать все что угодно, может быть, даже самое худшее, что можно предположить. — Или ты просто пытаешься меня так подбодрить?

— А что я должен знать?

— Ну, может, что она отсасывает мужикам в переходе Линкольна. Или что спит с четвероногими. Я имею в виду, не обманываюсь ли я, думая, что она была мне верна и у нас были довольно хорошие отношения с ней, учитывая произошедшую довольно нетипичную историю.

Джереми колеблется, делает серию вдохов и выдохов, по дзен-методике.

— Слушай, я давно хотел тебе сказать. В новом сборнике будет история «Модельное поведение». Это беллетристика. Художественный вымысел. Но я хотел тебе рассказать прежде, чем ты прочитаешь.

— Рассказать что?

— Ну, по сути это история об иллюзиях и реальности, о поклонении ложным идолам. Часть общей метафорической конструкции сборника — клаустрофобическое сумасшествие большого города. — Он с надеждой смотрит на меня, как будто спрашивая: «Кто поспорит с обоснованностью этой темы?» — Это история о модели и писателе. — Он вздыхает. — Это история о парне, который переспал с девушкой лучшего друга. Что может тебе, в твоем параноидальном состоянии, показаться основанным на реальных событиях. Но я клянусь, что этого никогда в действительности не было. Это то, что Рот называет «контржизнь». Ну, типа, «если бы», «могло бы произойти», версия. Вот и все, что я хотел тебе сказать, прежде чем ты прочтешь этот рассказ.