Мод - [6]

— Зато Мод может. Она все равно будет здесь, и для своего возраста она очень смышленая.

— Мод? Здесь?

— Конечно. Теперь из всей семьи у нее осталась только Хелен. Куда еще ей идти?

— Не знаю, об этом я как-то не думал.

— Понимаю. День был ужасный. Я договорюсь с похоронным бюро и священником насчет похорон, а ты попытайся отдохнуть. Завтра будет не легче.

Я встала, взяла свой маленький сверток и отнесла в специально приготовленную для ребенка комнатку. Томми покрасил стены в светло-желтый цвет со светлыми деревянными панелями, там были комод и люлька. Я положила младенца в люльку и подоткнула ему одеяльце. Погладила головку, все еще в следах слизи.

Я вытащила из комода постельное белье и постелила на полу. Сняла ботинки и носки, легла, завернулась в одеяло и впервые заплакала. Но то не были слезы горя. Я была так рассержена тем, что Господь допустил это, — до самой глубины души! Мне самой было страшно от такой злости. Всю жизнь меня учили, и я верила, — что сердиться на Бога грешно. Я боялась, что за такие мысли Бог накажет меня. Ребенок, которого Хелен так ждала, умер, как и мои мать и отец. Если Бог нас любит, как мог он так поступить с нами?

Но больше всего меня напугали слова доктора. Теперь некому было обо мне позаботиться, кроме Хелен, — других родственников у меня не осталось. И ради собственного благополучия я должна была заботиться о ней, следить за тем, чтобы с ней ничего не случилось.

Спустя какое-то время дом наконец затих и стало темно, а вскоре и мои слезы прекратились, и злость во мне улеглась. Я встала и взяла малыша из люльки. Затем снова легла на свою импровизированную постель, обнимая ребенка. Но всю эту страшную ночь я не могла сомкнуть глаз до самых первых лучей солнца.

Глава 2

Утром я проснулась от голосов, доносившихся из соседней комнаты. Не шевелясь, я прислушалась, пытаясь разобрать слова. Тут дверь в спальню отворилась, и вошла жена священника, сестра Кларк. В руках у нее была какая-то одежда. Они с братом Кларком служили в Церкви Святости, которую посещала моя семья. Это была милая, жизнерадостная женщина, чуть постарше Хелен, со светло-русыми волосами, зелеными глазами и ласковыми руками. Она положила одежду на край люльки, присела рядом с моей импровизированной постелью и взяла меня за руку.

— Мод, пора вставать. Нужно готовиться к похоронам.

Я не пошевелилась, лишь взглянула на нее. Сестра Кларк взяла ребенка из моих рук.

— Нужно отнести его в похоронное бюро, Мод, надо его приготовить. А ты иди умойся. Я тут принесла тебе кое-какую одежду. Это от твоей подруги Сюзан — она захотела с тобой поделиться. Ведь всё ваше имущество сгорело.

Я встала.

— Всё-всё?

Сестра Кларк сочувственно кивнула.

— Дом сгорел дотла.

Я вспомнила красивое синее платье, что мама сшила мне на день рождения, расшитое бабочками по подолу и краям рукавов. Я надевала его всего один раз. Теперь его больше нет — как и моей куклы с фарфоровой головой. С ней я уже не играла, и все же мне было больно осознавать, что я больше никогда ее не увижу.

Сестра Кларк тоже держала малыша так, будто бы он был живым, и я испытала к ней прилив симпатии. Она вздохнула.

— Учитывая обстоятельства, праздничного бдения не будет. В десять часов в церкви состоится служба.

Я взяла платье, что она принесла. Оно оказалось немного велико, но грех было жаловаться. Сестра Кларк погладила меня по голове.

— Вот и умница. Я останусь с Хелен до окончания похорон. Она не в состоянии идти на службу. Какое-то время ей понадобится твоя забота. Когда оденешься, я покажу, что нужно будет делать.

Потупившись, я кивнула и пообещала себе, что сделаю все, что смогу, для своей сестры, — и потому, что любила ее, и потому, что без Хелен у меня совсем никого не останется и некому будет обо мне позаботиться.

Сестра Кларк осталась с ребенком. Я отправилась на кухню, набрала в таз воды и отнесла в ванную. Там я сняла одежду, в которой была со вчерашнего дня, и вымылась. Затем надела одежду Сюзан, что принесла мне сестра Кларк.

Одевшись, я вышла и села на крыльцо. Оттуда было хорошо видно, как снуют из спальни Хелен и обратно сестра Кларк и Томми. Лишь один раз я встала — когда Томми оставил дверь спальни открытой. Я тихонько подкралась к двери и заглянула. У постели сидела сестра Кларк и читала вслух Библию. Глаза Хелен были закрыты, будто она спала. Грудь ее мерно вздымалась и опадала, на щеках выступил легкий румянец. Мне стало легче, и я вернулась на свое место и сидела, пока не вернулся Томми. Он сказал, что пора идти. Под глазами у него залегли круги, лицо осунулось.

Когда мы вышли, я взяла его за руку:

— Она поправится, Томми.

Он слабо улыбнулся мне в ответ.

— Ну, раз ты так считаешь…

В тот день Церковь Святости показалась мне не такой, как всегда. Всю свою жизнь я с нетерпением ждала службы. Хор пел светло и радостно, — кроме воскресной заутрени, посвященной Тайной Вечере, когда пели «Преломи хлеб жизни». Они радостно били в ладоши, а потом люди вставали и рассказывали о том, как добр к ним был Господь и как Иисус спас их и изменил их жизнь.

Иногда после проповеди кто-то подходил, чтобы покаяться в каком-нибудь грехе. Мне всегда было интересно, что они такого натворили, но однажды, когда я спросила об этом маму, она шикнула на меня и сказала, что это не касается никого, кроме Бога и грешника. Меня этот ответ устроил.