Мод - [16]

— Кажется, ребенок родился, — сообщила я.

Доктор Уилсон отвернул одеяло и взял ребенка.

— Ну конечно! Эх, вот все бы так быстро рождались!

Сердце мое заколотилось.

— Она не плачет — это нормально?

— С ней все в порядке. Не все дети плачут, Мод.

Он поднял ее так, чтобы я ее увидела. Личико было все сморщенное и синюшное, но она сучила в воздухе крошечными кулачками и, похоже, нормально дышала. Доктор Уилсон перетянул и перерезал пуповину. Затем снова нажал мне на живот, с одного бока и с другого. Потом осмотрел ребенка, завернул в покрывальце и вручил Джеймсу.

— Она в порядке, Джеймс, а я так устал, что с ног валюсь. Я, пожалуй, пойду. Искупайте его сами.

Взял свой чемоданчик и вышел. Джеймс держал малышку так, как будто она его обжигала, и в изумлении смотрел вслед врачу.

— Что мне делать, Мод?

— Просто промокни тряпочку теплой водой и обтирай ее, пока не станет совсем чистенькой. Смотри, сильно не разворачивай, чтобы не простудилась.

Мне так хотелось сделать это самой, но я не могла даже головы поднять. Но не успел Джеймс начать купать нашу малютку, как все мое тело охватила очередная волна боли. Я поневоле вскрикнула:

— Кажется, еще один, Джеймс! Скорее беги за доктором Уилсоном!

Джеймс положил недомытого ребенка в люльку, укрыл одеяльцем и выскочил за дверь. Через несколько минут он вернулся.

— Сестра Уилсон пыталась его разбудить, но он сказал, что нет никакого второго ребенка и с тобой все нормально. Сказал, что зайдет завтра.

Спазм повторился, не такой сильный, как схватки перед рождением ребенка, но мне все равно было очень больно. Я подумала, что надо снова тужиться. Задержала дыхание и сделала толчок. Из меня вышел какой-то сгусток.

— Джеймс, посмотри, все ли с ним нормально.

Он отвернул покрывало.

— Это не ребенок. Это непонятно что.

Я попыталась приподнять голову, но сил не хватало.

— Сбегай в дом, посмотри, не вернулась ли твоя мама.

Он выбежал из комнаты и через минуту вернулся.

— Папа сказал, она еще не приехала, но как только приедет, он тут же пришлет ее к нам. Может, привести Хелен или еще кого из женщин?

— Ночь на дворе, и у них свои дети. А какая она, эта штука?

— Ну, где-то величиной с ребенка, но больше похоже на мешок, сине-бело-красная, и из нее торчит пуповина. Боже правый, мерзость-то какая!

У меня перехватило дыхание.

— Наверное, это моя матка! Она вывалилась! Что же нам теперь делать?

Джемс смерил комнату шагами и запустил пальцы в волосы.

— Давай попробуем запихнуть ее обратно.

Он немного повозился и наконец сумел ее запихнуть, но через несколько минут она снова выпала.

Он опять принялся расхаживать по комнате.

— Что же теперь делать, Мод? Она не держится!

Я заплакала.

— Не знаю! Попробуй еще раз!

Джеймс снова кое-как затолкал ее в меня, но она снова выскользнула.

Надо взять себя в руки, подумала я, ради него. Вид у него был такой испуганный, что у меня сердце сжалось. Тут заплакал ребенок.

— Давай дождемся утра. До рассвета всего несколько часов. Помоги мне сесть, Джеймс.

Он наклонился, и я обвила руками его шею. Джеймс усадил меня.

— Дай мне малышку, она кушать хочет.

Он взял сверток и протянул мне. Я достала грудь и приложила к ней ребенка. Она помотала головой из стороны в сторону, наконец присосалась к груди и начала с причмокиванием сосать.

Джеймс просиял.

— Посмотрите-ка на нее! Все у нее будет хорошо, Мод!

Оказалось, грудью кормить больно, но была так счастлива, что в моей малышке столько жизни, что не обращала внимания на боль, и вскоре она отступила. Я посмотрела на Джеймса.

Должно быть, выражение моего лица его удивило.

— Что такое, Мод? Она в порядке.

— Она просто чудесная, но если я потеряла матку, значит, у нас больше не будет детей. И я не смогу родить тебе сына.

— Сына? Да какая разница! Только взгляни на нее, Мод, какая она красавица, здоровая, и как у нее все замечательно!

— Джеймс, посмотри еще раз на мою матку.

Он приоткрыл покрывало и заглянул между моих ног.

— Куда смотреть, Мод?

— Она во мне?

— Нет, просто лежит тут.

Я снова заплакала.

— Тогда, наверное, нужно пойти ее закопать. Нельзя же оставить ее тут валяться. Все равно пользы от нее теперь никакой.

Джеймс кивнул, собрал этот сгусток, завернул в тряпку и вынес.

Я продолжила кормить малышку, каждые несколько минут поворачивая ее на другую сторону, как делала Хелен с Фэйт.

Она была копия своего отца, со светлым пушком на голове, совсем как у Фэйт, когда та только родилась. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди: я никогда не думала, что можно любить кого-то так сильно.

Когда вернулся Джеймс, я уже крепко спала, и ребенок тоже, лежа у меня на животе. На следующий день он сказал мне, что это было самое прекрасное, что он когда-либо видел. Сказал, что ему хотелось бы много-много детей, но и ее будет достаточно.

Было позднее утро, а мы еще вовсю спали, как вдруг дверь шумно распахнулась и вошла мать Джеймса.

— Где моя внучка? — пророкотала она так, что мы оба подскочили.

Я открыла глаза и улыбнулась, преисполненная гордости за нашего прекрасного ребенка.

— Вот она — правда, красавица?

Матушка Коннор взяла ребенка, развернула и осмотрела с ног до головы.

— Девчушка! Красотка, просто красотка! А какие волосики, совсем как у папы! Она — просто копия Джеймса, когда он родился, только поменьше. Он-то у нас был богатырь! Тяжко тебе пришлось, Мод? Долго рожала?