MOBY. Саундтрек моей жизни - [127]

Он не засмеялся.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Грег. Я очень хочу, чтобы вы подписали мою Библию, – совершенно искренне сказал он.

Внезапно все показалось совершенно неподвижным. Я чувствовал себя полнейшим дураком, стоя полуголым в ковбойской шляпе перед этим парнем. Где мне расписываться? Я взял ручку, и моя рука зависла над первой страницей Библии. Грег, Лорена и Мишель выжидательно смотрели на меня. Я хотел только одного: исчезнуть в дешевой комнате мотеля с Лореной, предварительно настолько накачавшись алкоголем, чтобы не прожить после этого слишком долго.

«дорогой грег, – написал я, – бог любит тебя. я не уверен, любит ли он меня. но он любит тебя. спасибо, моби». А потом я нарисовал картинку – инопланетянин, стоящий на одинокой луне.

Грег забрал свою Библию.

– Спасибо, Моби.

– Нет, Грег, – ответил я, смотря ему в глаза и пытаясь выглядеть честным христианином, а не пьяным любителем стриптизерш, – это тебе спасибо.

Он секунду смотрел на меня, словно хотел что-то спросить, но потом ушел. Я забрал виски у Лорены.

– Такое часто случается? – спросила Мишель.

– Часто ли просят автографы? – беспечно спросил я.

– Нет, часто ли просят подписать Библию.

В глубине души я тяжело вздохнул от стыда.

– Я подписывал футболки, сиськи, драм-машины, инвалидные коляски и жопы. Но вот Библию подписывать еще не доводилось.

– Ты христианин? – спросила Лорена.

– Ну, тут все сложно. Хочешь потом об этом поговорить?

– Конечно, – сказала она. – Я когда-то была христианкой. Выросла в церкви.

А потом из-за угла вышел Стив и спас меня от импровизированной закулисной дискуссии о богословии и герменевтике со стриптизершами из Портленда.

– Время не подскажете? – крикнул он.

– Одиннадцать вечера? – попробовала угадать Мишель.

– Нет! – закричал он, открывая бутылку «Будвайзера» с длинным горлышком. – Время пить пиво!

– Ты прав! – воскликнул я. – Нам нужно пиво!

Мы пошли обратно в гримерку, где уже тихо пьянствовали Скотт и Эли.

– Эй, Эли, идиотина! – закричал я. Мой ужасный нарочитый североирландский акцент делал меня похожим на лепрекона с Ямайки. – Нам нужно пиво!

Лорена засмеялась и положила ладонь мне на руку. Она была теплая, а меня охватила пьяная любовь.

Мы открыли бутылки, потом выпили по рюмочке «Джека Дэниэлса», а потом еще. После примерно часа возлияний я сказал:

– Пойдем в автобус и напьемся в гостинице!

Мы забрали все пиво, водку и виски и набились в автобус вместе с Мишель и Лореной. Я поставил в CD-проигрыватель Shout at the Devil и сел рядом с Лореной, положив одну руку ей на бедро, а в другой держа пиво. Я по-прежнему был полураздетым и в ковбойской шляпе. Но теперь я был еще и пьян.

Стив и Мишель начали обжиматься. Скотт спросил Лорену:

– У тебя есть какие-нибудь подружки, которых ты можешь позвать?

Лорена засмеялась и положила ладонь мне на руку. Она была теплая, а меня охватила пьяная любовь. Не только к Лорене, гордой стриптизерше, но и к этому автобусу, к моей группе и даже к нашему ужасно жирному водителю. Я любил Mötley Crüe, игравшую в магнитофоне, и бутылку «Джека Дэниэлса» на полу. Я радовался, что буду не один в своем гостиничном номере, готовясь к утреннему самолету, который унесет меня в Коннектикут, к умирающей маме.

А потом я вспомнил, что дал автограф на Библии. Что Бог подумал обо мне? Может быть, я стал блудным сыном, который ушел слишком далеко и никогда не вернется? Я хотел заняться любовью с Лореной на заплесневелом белом шезлонге, а потом попросить ее взять нож и резать меня до тех пор, пока я не умру. Я хотел, чтобы она спихнула мое тело в бассейн, чтобы оно утонуло там в ужасной зеленой воде. Пусть вода сожрет меня так же, как рак сожрал маму. Дайте мне умереть. Дайте мне умереть.

Лорена открыла еще одно пиво и спросила:

– В мотеле есть бассейн? Мы можем поплавать?

Часть пятая Путешествие рейва, 1997–1999

Глава пятьдесят первая Дубы

Я прилетел из Орегона и приехал к маме в хоспис за два дня до ее смерти. Почти все время, когда я был с ней, она была на лекарствах и спала под любимым стеганым одеялом, но на мгновение она пришла в сознание, и я взял ее за руку. Остальные мои родственники ушли на обед, так что мы были в комнате вдвоем. Солнце пробивалось сквозь жалюзи на окнах и касалось ее тонкой кожи. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Говорить она не могла, я просто взял ее за руку, и мы заглянули друг другу в глаза. Мы смотрели друг на друга несколько минут. Я улыбнулся ей и сказал:

– Все хорошо, все хорошо.

Солнце осветило ее бледную кожу, она закрыла глаза и умерла.

Солнце осветило ее бледную кожу, она закрыла глаза и умерла.

Сейчас было семь тридцать утра в день похорон, и мой телефон звонил. Снова. «Посплю еще полчаса, – подумал я, – потом встану и посмотрю, кто там звонил». Я начал было снова засыпать, но звонок раздался снова. Я поднялся с постели и раздраженно взял трубку. Кто вообще звонит в семь тридцать утра в день маминых похорон?

– Моби! Где ты? – спросил Пол.

– Дома, – ответил я. Это было очевидно: он позвонил мне на домашний телефон.

– Почему ты не здесь?

– Здесь – это где?

– На похоронах твоей мамы.

– Сейчас семь тридцать утра. Похороны начинаются в одиннадцать. У меня еще три с половиной часа. Почему ты звонишь так рано?