MOBY. Саундтрек моей жизни - [112]

– Хорошо, возьми билет, пожалуйста. Пожалуйста.

Я полечу в Нью-Йорк и придумаю, как закончить альбом. Я буду бухать в барах, трахаться со стриптизершами и больше никогда не поеду в отпуск.

Она снова перевела меня в режим ожидания, и я отчаянно ждал.

– Ладно, я взяла билет. Ты должен быть в аэропорту в четыре часа. American Airlines.

Я люблю тебя, Марси. Ты спасла меня. Спасибо, спасибо, спасибо! – сказал я. Повесив трубку, я побежал вдоль берега обратно в гостиницу. Я был свободен. Моя паника отступила, и мир внезапно показался мне чистым, ясным и полным возможностей. Я полечу в Нью-Йорк и придумаю, как закончить альбом. Я буду бухать в барах, трахаться со стриптизершами и больше никогда не поеду в отпуск.

Вернувшись в гостиничный номер, я посмотрел на часы: два тридцать. Я не разбирал вещи, так что бросил зубную щетку и пасту обратно в рюкзак и побежал в фойе. В коридоре я встретил Кита, возвращавшегося в наш номер.

– Кит, комната твоя, я уезжаю в Нью-Йорк, – сказал я ему на бегу.

– Стоп, что?

– Комната твоя! – крикнул я и свернул за угол. Я сел в такси и приехал в аэропорт ровно в четыре. Меня охватила радость. Я еду в Нью-Йорк. Да, я там отсутствовал меньше суток. Но я возвращаюсь домой. Моя двадцатичасовая пытка заканчивается. Забрав свой билет, я поцеловал его.

– Рады, что возвращаетесь домой? – спросил кассир.

– О да.

Взлетев, самолет поднялся над тучами, и я увидел, как на горизонте под высокими розовыми облаками заходит солнце. Мы приземлились в аэропорту имени Кеннеди, и я сел в такси до Мотт-стрит, бросил вещи в студии и опять выбежал на улицу. Стояла зима, на улице было очень холодно, но после Барбадоса холод Нью-Йорка казался объятиями Господа. Я пробежал через Сохо и зашел в «Воид», дегенеративный маленький барчик из двух комнат на углу Говард-стрит и Грин-стрит. Диджей играл I Wanna Be Your Dog, а на банкетке сидел мой друг Фэнси и пил коктейль «буравчик».

Я еду в Нью-Йорк. Да, я там отсутствовал меньше суток. Но я возвращаюсь домой. Моя двадцатичасовая пытка заканчивается.

Фэнси был рыжим музыкантом из Бостона, которого раньше звали Кит. Несколько лет назад он переехал в Нью-Йорк, покрасил волосы в черный и отрастил усы а-ля Джон Уотерс. Он назвал себя Фэнси в честь мыши, которую держал его сосед по комнате. Я обнял Фэнси и долго не хотел его отпускать.

– Моби? Ты вернулся?

– Больше никогда не уеду из Нью-Йорка, – сказал я.

– Ха, кому нужен отпуск, когда есть прекрасная леди Выпивка? – спросил он.

Я сел и заказал водки с содовой. Фэнси показал фокус с четвертаком, выпадающим из пивной бутылки, а я поцеловал свою подругу Джен, когда диджей поставил Immigrant Song.

– Больше никогда не уеду из Нью-Йорка, – снова сказал я Фэнси.

– Конечно, конечно, – ответил он, допивая «буравчик».

Глава сорок четвертая Звукоизоляционный поролон

– Ладно, я поняла, – сказала Нэнси Джеффрис, сотрудница отдела репертуара с моего лейбла. Она сидела на ящике из-под молока в моей самодельной студии и крепко сжимала в руках органайзер.

Я выключил черновое сведение Come On Baby, которое играл для нее.

– Поставить следующую песню? – робко спросил я.

– Нет, я все поняла, – ответила она, встала и вышла из комнаты, не попрощавшись ни со мной, ни с Аланом Моулдером, звукоинженером, который помогал мне закончить альбом. В моей студии внезапно стало очень тихо.

– Думаешь, ей понравилось? – спросил я у Алана.

– А ты что, не понял? – ответил он. – Она просто в восторге.

– О, хорошо, я тоже так подумал. Я, конечно, не был уверен. Но когда она вышла, не попрощавшись, – вот тогда я понял, что она просто в восторге от музыки, над которой я работаю.

– Я совершенно уверен, что она твоя самая большая поклонница, – сказал Алан, сидевший на другом ящике из-под молока.

Чем больше мои менеджеры уговаривали меня записать альбом электронной музыки, тем более раздражительным и непреклонным становился я. Я твердо вознамерился записать шумный рок-альбом, даже несмотря на то, что никому, кроме меня, не нравилась музыка.

Я начал работать над Animal Rights за шесть месяцев до этого. Летом 1995 года я был на фестивале в Дании, играя на танцевальной сцене вместе с Saint Etienne, Young American Primitive, Black Dog и Orbital. Аудитория в танцевальном шатре была очень вежливой, но никто из датчан не танцевал. Другие исполнители сочиняли прекрасную музыку, но были очень скромными и неподвижно стояли за синтезаторами. Я вышел из рейверского шатра и прошел по грязному полю к главной сцене, где играли Biohazard. Группа была энергичной, аудитория просто с ума сходила, зрители постоянно забирались на сцену и прыгали с нее. Все было очень хаотично и волнующе, и я почувствовал себя в большей степени на рейве, чем в рейверском шатре.

Вернувшись домой после гастролей, я взял гитару Ibanez, на которой играл в Vatican Commandos в старших классах, и написал двадцать панк-роковых песен. Они звучали рыхло, сыро и настойчиво. Я тут же в них влюбился и поставил своим менеджерам – Барри, Эрику и Марси.

– Но ты же музыкант-электронщик, – недоуменно сказал Барри.

– Почему ты хочешь записать рок-альбом? – встревоженно спросил Эрик.