Мобилизационная стратегия хозяйственного освоения Сибири. Программы и практики советского периода (1920-1980-е гг.) - [45]
Таким образом, в качестве основного метода «социалистического перевоспитания» крестьянства большевистский режим избрал административное принуждение, прямые репрессии и даже голод.
Итогом форсированной коллективизации стал глубокий кризис сельского хозяйства, особенно ярко проявившийся в животноводстве. Численность лошадей в Западно-Сибирском крае к середине 1932 г. сократилась по сравнению с 1929 г. на 55 %, крупного рогатого скота (КРС) – на 53, овец и коз – на 72, свиней – на 78 %, в ВосточноСибирском крае – соответственно на 37, 51, 67 и 52 %. Общее снижение посевной площади в Западной и Восточной Сибири в целом за эти годы составило 13 % (в т. ч. зерновых – на 18 %, пшеницы – на 21,5 %)[154]. Тем не менее, государство, несмотря на снижение производства, за 1930/31 – 1932/33 гг. в Сибири получило хлеба на четверть больше, чем за три предыдущих года[155].
Хлеб являлся основным экспортным продуктом, гарантирующим закупки за рубежом машин и оборудования, необходимых для осуществления программы ускоренной индустриализации страны. Дальнейшее падение производства в сельском хозяйстве могло вызвать общий коллапс экономики страны. В связи с этим в 1933 г. перед центральными и местными властями вновь встала задача восстановления разрушенного ими сельского хозяйства. В рамках реализации данной задачи, прежде всего, должна была реформироваться система госзаготовок. Контрактацию основных видов сельхозпродукции заменили обязательными поставками, которые имели юридически оформленный налоговый характер. Размеры поставок определялись по единым для всего района и неизменным в течение года нормам сдачи с каждого гектара запланированного посева или наличного поголовья. Для колхозов, не обслуживаемых МТС, вводились более высокие размеры поставок продуктов растениеводства. Поставки сельхозпродуктов провозглашались «первой заповедью»[156] всех категорий сдатчиков и должны были осуществляться в строгом соответствии с установленными для каждого региона календарными сроками. Несвоевременное выполнение заготовительного задания наказывалось принудительным взысканием и денежным штрафом. Повторная недоимка грозила новым штрафом и привлечением к судебной ответственности.
Налагать на сдатчиков дополнительные задания запрещалось, а все «излишки» продукции после завершения поставок должны были оставаться в их «полном распоряжении»[157].
Подъему сельского хозяйства также должны были способствовать организационно-хозяйственное укрепление колхозов, наращивание материально-технической базы аграрного производства. Решение этих проблем возлагалось в 1933–1934 гг. на политотделы МТС и совхозов, которые представляли собой по сути дела чрезвычайные партийно-государственные органы управления в сельском хозяйстве. Главной задачей этих органов являлось обеспечение выполнения совхозами, МТС и колхозами государственных производственных и заготовительных заданий. С этой целью они контролировали своевременность и качество сельхозработ, занимались подбором и расстановкой руководящих кадров, обеспечением подготовки механизаторов, налаживанием организации и оплаты труда, укреплением трудовой дисциплины. Поскольку считалось, что основной причиной крайне низкой производительности труда в аграрном секторе экономики и царящей в нем бесхозяйственности является вредительство «классово враждебных элементов», первоочередные усилия сотрудников политотделов сразу после их создания сосредоточились на «чистке» кадрового состава колхозов. К концу года политотделами МТС было отстранено от должности до половины колхозных председателей, завхозов и кладовщиков и до трети бригадиров, заведующих фермами, бухгалтеров и счетоводов[158].
Политотделы принимали жесткие меры по укреплению трудовой дисциплины. Они контролировали выходы колхозников на работу, её качество. Во время весенней посевной кампании 1933 г. широкое распространение получили факты арестов и отдачи под суд колхозников, не выходивших на работу и не выполнявших нормы выработки. Особое внимание было обращено на борьбу с хищениями семенного зерна. В ходе посевной кампании в Западно-Сибирском крае было привлечено к судебной ответственности и осуждено 3292 чел., в т. ч. 852 должностных лица различного уровня[159].
Массовые чистки среди колхозников привели к замедлению и даже приостановке темпов коллективизации. В Западно-Сибирском крае на 1 января, 1 апреля и 1 июля 1934 г. уровень коллективизации оставался неизменным (68,2 %). В Восточно-Сибирском крае повышение уровня коллективизации на 5,8 % проходило на фоне сокращения числа крестьянских, в том числе и колхозных дворов. Массовая миграция крестьян из деревни, привела к тому, что уровень коллективизации рос не столько за счет приема новых членов, сколько за счет сокращения сельского населения[160]. В то же время число единоличников и их удельный вес в аграрной экономике увеличивались[161].
Сложившаяся в деревне ситуация вызывала негативную реакцию центральных органов партийного и государственного управления. Для ее исправления было решено резко увеличить уровень налогообложения единоличников
