Моби Дик - [15]

— Уф-ф, — пропыхтел он наконец, — кажется, шквал прошел мимо. Вилдад, ты когда-то был мастером затачивать острогу, очини-ка мне это перо, мой нож притупился. Вот так, спасибо. Ну, юноша, как ты сказал тебя зовут? Измаил, что ли? Так вот, Измаил, я записал тебя на трехсотую долю.

— Капитан Фалек, — сказал я, — у меня есть товарищ, он тоже хочет наняться на корабль — можно его завтра привести?

— Ясное дело, — ответил Фалек, — веди его, и мы на него посмотрим.

— А ему какая доля понадобится? — пробурчал Вилдад, взглянув на меня поверх библии.

— Да не волнуйся ты об этом, Вилдад, — сказал Фалек и, обращаясь ко мне, добавил: — Ходил он когда-нибудь за китами?

— Он перебил столько китов, что и не сочтешь, — ответил я.

— Ну, так приводи его к нам.

И, подписав бумаги, я удалился, уверенный в том, что удачно справился с возложенной на меня задачей и угодил именно на то судно, которому Йоджо доверил доставку нас с Квикегом за мыс Горн.

Однако, не пройдя и нескольких шагов, я сообразил, что так и не увидел капитана, с которым мне придется плавать, и, хоть я и знал, что нередко корабль уже бывает снаряжен, команда набрана и китобоец готов отдать концы, а капитана все еще нет на борту — ведь путешествие его продолжительно, а отдых краток, — но все же подумал, что хорошо было бы взглянуть на него хоть разок, прежде чем окончательно и бесповоротно отдать себя в его руки. Я повернул назад и, обратившись к Фалеку, поинтересовался, где можно увидеть капитана Ахава.

— На что тебе капитан Ахав? Все в порядке. Ты принят.

— Да, но мне хотелось бы на него посмотреть.

— Навряд ли у тебя что-нибудь выйдет. Я и сам толком не знаю, что с ним такое приключилось, но он сидит взаперти у себя дома: болен, наверное, хоть на вид этого и не скажешь. Да нет, пожалуй, не болен, но и здоровым его не назовешь. Во всяком случае, он и меня-то не всегда хочет видеть, так что не думаю, чтобы ему захотелось встретиться с тобой. Он странный человек, наш капитан Ахав — так считают многие. Но ты не бойся, он тебе понравится. Он редко говорит, но уж когда говорит, то его стоит послушать, заметь это и помни. Ахав человек особенный: он и в колледжах побывал, и среди людоедов; он знает тайны поглубже, чем океанские глубины; а поражал острогой врагов, которые помогущественнее и позагадочнее, чем какой-то там кит! Да, это тебе не капитан Вилдад и не капитан Фалек, это Ахав, мой мальчик! Я его хорошо знаю, я много лет плавал у него помощником. Он, правда, никогда не был развеселым парнем, а возвращаясь из последнего рейса, совсем как бы лишился рассудка. Но ясно, что это случилось из-за невыносимой боли в кровоточащем обрубке. Вообще, с тех пор, как тот проклятый кит лишил его ноги, он постоянно угрюм — отчаянно угрюм — и временами впадает в ярость. Но все это пройдет. И раз навсегда запомни то, что я скажу тебе, юноша: лучше плавать с угрюмым, но хорошим капитаном, чем с веселым, но дурным. А теперь прощай и будь справедлив к капитану Ахаву. К тому же, мой мальчик, у него есть жена— вот уж три рейса, как они обвенчались, — красивая, добрая молодая женщина. И от этой женщины у него ребенок. Ну, посуди сам, может ли быть старый Ахав безнадежно дурным? Нет, нет, мой мальчик, он изломан, изувечен, но он настоящий человек!

Я уходил, погруженный в глубокую задумчивость. То, что случайно открылось мне о капитане Ахаве, наполнило меня неясной и мучительной болью. Я испытывал к нему симпатию и сочувствие, может быть, потому, что он был так жестоко искалечен. И в то же время он внушал мне страх. Но страх этот — я не в силах его описать — не был обычным

страхом; это было какое-то иное чувство, которое рождало не враждебность, а скорее какую-то неясную тревогу. Но по-степенно мысли мои потекли в других направлениях, и темный образ Ахава на время покинул мое воображение.

Глава двенадцатая Подпись Квикега

На следующее утро, приблизившись к «Пекоду», мы с Квикегом услышали вопль капитана Фалека, изумленного тем, что мой товарищ оказался чернокожим. Не покидая своего вигвама, он кричал, что не позволит людоеду ступить на палубу «Пекода». После недолгих пре-пирательств, в которых принял участие и капитан Вилдад, для Квикега все же было сделано исключение, и со своим неизменным гарпуном в руках он поднялся на корабль.

— Послушай, ты, Квебек, или как там тебя называют, — обратился к нему капитан Фалек, — ты когда- нибудь стоял на носу вельбота? Приходилось тебе метать гарпун?

Не произнеся, по своей дикарской привычке, ни слова, Квикег вскочил на фальшборт, оттуда перепрыгнул в один из подвешенных за бортом вельботов, опустился на левое колено и, потрясая гарпуном, прокричал в нашу сторону что- то в таком роде:

— Капитан, ты видела капля дегтя на воде, там? Так пусть она глаз кита, гляди! — и, прицелившись, он метнул гарпун, который, пролетев над палубой и едва не задев широкополой шляпы Вилдада, вонзился в крохотное пятнышко дегтя, едва заметное на поверхности воды. — Вот, — спокойно сказал он, — я попал глаз кита, эта кит убита.

— Быстрей, Вилдад, — закричал Фалек своему компаньону, — заноси поскорей его в список команды! Этого Любека, или как его, Квебека, мы поставим на один из наших вельботов. Эй, Квебек, мы кладем тебе девяностую долю. В Нантакете столько не получал еще ни один гарпунщик.