Многоликий ужас - [9]

Мы сидели по разные стороны от камина. С тех пор как ушел Джонс, мой друг выкуривал уже четвертую трубку. Влажные дорожки все еще предательски мерцали на его щеках; мои глаза тоже были полны слез сочувствия.

— Чего оно хотело? — спросил я. — Какой у него мотив?

— Мотив? У сущности абсолютно необыкновенной, столь чуждой нашему мышлению и восприятию? Возможно, ей не требовался мотив. Но я могу предположить, что она хотела нас изучить. Она резала, потрошила и рассматривала жертвы с той же легкостью, с какой я несколько дней назад травил и вскрывал мышей. А та аккуратность, с которой внутренности извлечены из тел? Она только подтверждает мое допущение.

— Но зачем ему знать, как мы устроены и что у нас внутри?

Холмс смотрел на огонь в камине, и пламя отражалось в его зрачках. Я был рад даже этому; я помнил абсолютную пустоту в глазах двойника, склонившегося над окровавленным телом.

— Вторжение, — ответил Шерлок одним-единственным словом и тихо повторил его.

Или, может быть, просто тяжело вздохнул.

— Чем сильнее мы стараемся забыть какое-нибудь происшествие, тем хуже получается. Это один из главных наших недостатков, — заметил я.

Холмс улыбнулся и кивнул, а я, как мальчишка, загордился тем, что друг согласился с моей мыслью.

— За пределами того, что мы знаем или стремимся узнать, существует иной мир. Возможно, наш разум просто не в силах его постичь. Мы не созданы для этого. С таким же успехом можно вставлять квадратную плиту в круглое отверстие, — задумчиво произнес детектив.

— Даже вы не способны постичь?

— Даже я. — Он выбил и снова наполнил трубку.

Холмсу, похоже, нездоровилось — лицо было залито смертельной бледностью. Чтобы мой друг, раскрыв преступление, предавался меланхолии? Он вел себя так, будто нечто исключительно важное ускользнуло от его внимания. Думается, уже тогда я понимал, в чем причина. Шерлок имел версию случившегося, и она в той или иной степени совпадала с фактами, но до сути он не добрался. И это чрезвычайно расстраивало его.

— Помните тот случай в Корнуолле, ужасный опыт с порошком «дьяволовой ноги»?

Я кивнул:

— Как можно забыть?

— Это были не галлюцинации, — сказал он тихо. — Мне кажется, нам дали шанс с помощью наркотика заглянуть на ту сторону. Да, Ватсон, это совсем не галлюцинации.

Несколько минут мы просидели молча. Когда рассвет смягчил резкие контуры тьмы, Холмс неожиданно встал и отослал меня прочь.

— Мне нужно как следует обо всем подумать, — бросил он. — И подготовиться к следующему разу.

Я покинул дом на Бейкер-стрит уставший, замерзший, как никогда в жизни чувствуя себя маленьким и незначительным. В то утро я долго бродил по улицам, ощущая страх, разлитый в воздухе, а один раз даже услышал, как пчела, жужжа, перелетела с цветка на цветок. После чего решил повернуть к дому.

Заряженный револьвер оказался теплым, когда я сунул руку в карман пальто.

Потом на протяжении двух недель я ежедневно прогуливался по Бейкер-стрит. Холмс не выходил из дома и не пытался со мной связаться. Один или два раза я видел, как в квартире зажигался свет и силуэт согбенного Шерлока перемещался туда-сюда, словно он нес на плечах тяжелый груз.

Однажды — и лучше бы этого вовсе не случилось — он стоял у окна, всматриваясь в вечернюю мглу, и даже не заметил меня, хотя я остановился и помахал.

Холмс снова и снова пробегал взглядом по крышам, словно пытаясь поймать ускользающую истину. Наблюдая за ним, я был уверен, что его глаза — мерцающие, темные, полные тоски — скорее всего, уже не видят этот мир.