Многоцветная Земля - [42]

– А чему тут удивляться? – пожала плечами Фелиция. – Даже обычная древесина состоит главным образом из воды и мельчайших пустот, заполненных воздухом. Декамоль просто воспроизводит структуру армированной оболочки, а от нас требуется лишь придать пленке достаточно большую массу. Иное дело – как декамоль компенсирует изменения температуры и давления. По-видимому, секрет здесь – в хитроумной системе микроклапанов. На случай сильного ветра такой домик лучше укрепить растяжками, даже если все его балластные емкости заполнены водой или землей. Но все равно по комфорту такой домик несравним с туристской палаткой. В нем есть все необходимое для нормальной жизни, даже вентиляторы!

– Нужно ли нам надувать лодку, мини-убежище или понтонную переправу?

– Не думаю. Теперь, когда мы собственными глазами увидели, как действует декамоль, остальное можно не проверять, поверим на слово.

Фелиция поджала ноги и медленно стянула с руки перчатку наподобие рыцарской. Такие перчатки входили в комплект спортивной формы игрока в хоккей с кольцом. Она села за небольшой столик.

– Верить… Вера… Это ведь по твоей части, Амери?

Сестра Роккаро тоже села.

– В каком-то смысле. Я хочу стать кем-то вроде затворницы или отшельницы. Сейчас в Галактическом Содружестве отшельники совсем перевелись, а когда-то, в Темные века, их было не так уж мало.

– А что ты собираешься потом делать? Молиться с утра до вечера?

– Почему только с утра до вечера? Я буду проводить в молитвах и часть ночи. Мне бы очень хотелось возродить суточный круг молитвословий, некогда существовавших в древних монастырях. Начинается круг в полночь с заутрени, на рассвете продолжается чтение псалмов, воздающих хвалу Господу, затем уже в дневное время читаются молитвы первого, третьего, шестого и девятого часа. На закате следует всенощная, а перед сном грядущим – повечерие. Такой обряд, особая последовательность молитв, псалмов, отрывков из Священного Писания и гимнов, сложился в соответствии с многовековой традицией. Мне очень жаль, что ни одна из молитв не дошла до нас в первозданном виде.

– И ты все время будешь читать молитвы?

– Это совсем не требуется. Собственно молитвам отводится не очень много времени. Я буду также совершать церковные службы, выполнять различные послушания и погружаться в медитацию, как учат дзен-буддисты. А когда я стану ухаживать за растениями или делать что-нибудь по хозяйству, у меня будут те молитвы, которые читают, отсчитывая по четкам. Если делать все по-старинному, то это нечто вроде мантры. Очень успокаивает.

Фелиция посмотрела на Анну-Марию глазами, полными слез.

– Все, о чем ты говоришь, звучит для меня совершенно необычно. Мне кажется, одиночество – это очень страшно. Тебя не пугает, что ты останешься совсем одна со своим Богом?

– Милый старый Клод обещает помочь мне, но я не уверена, что такое будет ему по силам. Если он сможет снабжать меня съестными припасами, то я в свободное время займусь каким-нибудь ремеслом, а мои изделия мы обменивали бы на что-нибудь еще.

– Клод! – презрительно фыркнула Лендри. – Он все время крутится где-то здесь поблизости. Хотя Клод не такой, как те двое проходимцев в дурацких костюмах, но на меня тоже посматривал.

– Фелиция, нельзя винить людей в чем-то дурном только за то, что они смотрят на тебя. Ты очень красива. И, как я слышала, у себя на планете ты была спортивной звездой первой величины.

Губы Фелиции тронула мимолетная улыбка.

– На Акадии. Я была признана лучшим игроком в хоккей с кольцом всех времен. Но меня боялись. И кончилось тем, что другие игроки – мужчины – отказались играть против меня. На какие только уловки они не пускались! В конце концов меня дисквалифицировали за то, что, как заявили два игрока команды противника, я умышленно попыталась нанести им тяжелые увечья.

– А ты действительно хотела их изувечить?

Фелиция опустила глаза. Она молча перебирала пальцы своей перчатки. Шею и щеки медленно заливала краска.

– Не знаю. Кажется, хотела. Я их ненавидела.

Она вздернула свой острый подбородок и в сдвинутом на затылок шлеме гоплита стала удивительно похожа на маленькую Афину Палладу.

– Знаешь, Анна-Мария, я их никогда не интересовала как женщина. Им хотелось только причинить мне боль, унизить меня. Люди почему-то всегда боялись меня, даже когда я была еще совсем ребенком. Представляешь, каково мне было?

– О, Фелиция, – сочувственно вздохнула Анна-Мария и, поколебавшись, спросила: – А как ты начала играть в эту ужасную игру?

– Я всегда любила возиться с животными. Мои родители были учеными-почвоведами и постоянно работали в экспедициях. Обычно на недавно обжитых планетах с еще сохранившейся дикой фауной. Когда местные детишки не принимали меня в свою компанию, я утешалась, играя с какими-нибудь зверушками, и те заменяли мне друзей. Сначала я приручала мелких животных, но потом перешла к более крупным и опасным. Некоторые из прирученных мною на Акадии зверей были просто красавцами! А когда мне исполнилось пятнадцать лет, я приручила веррула – зверя, похожего на гигантского земного носорога. Местный торговец, поставлявший животных для спортивных соревнований, захотел купить его у меня, чтобы выдрессировать для игры в хоккей с кольцом. Раньше я и не помышляла об этой игре. А тут у меня словно глаза открылись: оказывается, я умею делать нечто такое, что позволяет зарабатывать большие деньги.