Много дней лета - [18]

Изобразить из себя испуганное нервное создание для Клары не составило труда. Она на самом деле дрожала от испуга, который пережила в тот момент, когда ее неожиданно схватили. Правда, плен мужских рук оказался сладостным. Гораздо сложнее скрыть радость и удовольствие, которые она испытывала от того, что неожиданно появился выход. Но ей и это удалось.

Скажи ей кто-нибудь раньше, что Клара Хартли, самостоятельная, деловая женщина, с истеричным подрагиванием в голосе выскажет нечто подобное, она бы никогда не поверила.

— Зачем вы остановили меня? Я… я не могу больше терпеть унижения, — всхлипывая проговорила она. — Не… незнакомый человек запер меня в неизвестном месте и… и никто не знает, как долго я должна мучиться в вашей проклятой тюрьме.

Намеренно несильно она уперлась кулаками ему в грудь, изображая попытку вырваться.

— Вы убьете моего отца при первой же возможности, вы сами утверждаете! Так что же помешает вам убить и меня? Я знаю, вы поступите именно так, чтобы я не могла ничего рассказать! — Ее голос задрожал, в нем послышались всхлипывания. — Я не вынесу ожидания смерти. Уж лучше… лучше самой сделать что-нибудь. — Она судорожно глотнула воздух. — Двери… Запертые двери… Они просто сводят меня с ума.

— Боже мой! — в голосе Висконти прозвучал испуг.

Да-да, получилось! Он уже считает себя бесчувственным негодяем, издевающимся над слабой несчастной девушкой. Ему, похоже, стыдно. Хотя, возможно, укол совести Леонардо почувствовал, уже когда поспешил за ней на террасу. Значит, синьор не так бессердечен, как ей казалось. Видимо, он тоже может переживать, бояться, и обыкновенные эмоции ему не чужды.

Впрочем, не стоит раздумывать над его поведением. С каких это пор она стала такой сентиментальной? Висконти вполне заслуживает того, чтобы ты обрушила месть на его слишком красивую голову, старательно настраивала себя Клара. Она пыталась игнорировать добрые, словно убаюкивающие, слова, которые Леонардо осторожно говорил своей чувствительной пленнице.

Но она уже не могла не заметить, как бережно Леонардо взял ее на руки и начал спускаться по лестнице. А кроме того, разве можно игнорировать великолепно сложенное тело, не обремененное одеждой, к которому она мягко прижималась? Их разделяла лишь ночная рубашка, и Клара ощущала, как при каждом движении напрягаются его мускулы, приобретая твердость бронзы, улавливала мужской запах, напоминающий мускус. Сама она испытывала чувство страха, смешанное с возбуждением, лишавшее девушку воли, делавшей слабой и покорной…

— Пустите меня! Я не инвалид, могу идти сама!

— Да, да, я знаю.

Но вместо того чтобы отпустить ее, мужчина еще крепче прижал ее к себе.

Похоже, ты слишком вжилась в роль. Чего ты боишься, если только что доказала, что можешь заставить его плясать под свою дудку? Клара украдкой бросила взгляд на непроницаемое лицо спутника. Он явно испытывает неловкость, ему стыдно. Так и надо. Леонардо заслужил даже более грубых слов после оскорбительно небрежного обращения с ней. Так рассуждала девушка, пока они спускались в спальню.

Итак, решила она, продолжаем разыгрывать из себя истеричку, склонную к самоубийству, с наслаждением наблюдая, как высокомерный синьор пресмыкается перед тобой, выступая полным дураком. Вполне справедливо — после того, как он несколько раз проделывал подобную унизительную процедуру с тобой.

Синьор Висконти должен также расплатиться за то, что заставил девушку сгорать от стыда, когда презрительно разглядывал ее тело, словно говоря: «Оно меня ничуть не прельщает».

Но ничего, наступит момент, когда он откроет двери, умоляя скорее покинуть дом, потому что не в состоянии выносить больше присутствие неврастенички, в любую минуту готовой броситься с крыши или задушить себя простынями. Что ж, надо постараться привить ему комплекс вины на всю жизнь.

В спальне Леонардо усадил Клару на кровать, для удобства подложив ей под спину подушки. Затем, закусив нижнюю мягкую губу, он нежно откинул волосы с ее лица. Тихим, ласковым голосом сказал:

— Успокойтесь. Ничего плохого я вам не сделаю. Обещаю. Нарушать обещания не в моих правилах.

От прикосновения его руки девушка вздрогнула. Нет, она не боялась, что мужчина причинит ей боль. Что-то другое, непонятное, вселяло страх. Пугало ее, например, что каждое его движение заставляло учащенно биться сердце и порождало смутные неизведанные желания…

Но ни в коем случае нельзя показать свое волнение. Девушка вздохнула и устало закрыла глаза. Она слышала, как Леонардо встал и куда-то направился. Снедаемая любопытством, она чуть приподняла веки.

Хозяин замка стоял у шкафа, являвшего собой ценный образец антикварной мебели, и доставал из ящика пижаму. Клара поспешно закрыла глаза, смущенная видом обнаженного мужчины с атлетическим телосложением.

Несколько минут спустя ее сердце ушло в пятки, потому что до напряженного слуха донесся знакомый скрип матраца. Да, так и есть. Леонардо сидел рядом с ней, облокотившись на подушки. Теперь на нем были свободные брюки. Верхней частью пижамы он пренебрег, но выглядел гораздо приличней, чем раньше. Раньше…

— Выпейте, пожалуйста!