Мнимая смерть - [65]

И вдруг ему приходит в голову мысль. И как только приходит первая мысль, вслед за ней устремляется множество других. Хеннинг думает, что убийство Тарика Мархони — это послание Махмуду. Именно поэтому Махмуд молчит на допросах и поджег свой компьютер. Что-то в содержимом его компьютера может привести к другим людям. К людям, готовым убить, чтобы сохранить в тайне эту информацию. И речь идет не о фотографии Хенриэтте с незнакомым мужчиной.

Хеннинг делится своими мыслями с Брогеландом, уже давно хранящим молчание. И тот начинает говорить, на этот раз очень осторожно. И крайне серьезно.

— Если твои построения верны, то мы должны затянуть веревку на шее ППП. И еще одно, Хеннинг, — произносит он, буравя его взглядом. — Твои построения означают, что ты поступишь умно, если в ближайшее время будешь вести себя крайне осмотрительно.

— Что ты имеешь в виду?

— Если эти ребята похожи на другие банды, действующие в Осло, то они жестокие подонки. У них нет совести. Раз ты единственный, кто может доказать связь Яссера Шаха с местом преступления, в их глазах ты труп. Как я уже говорил, они заботятся друг о друге. Кроме того, ты помог привлечь внимание к ним и их деятельности, а это может лишить их доходов. Или как минимум сильно их сократить. Эти парни очень любят деньги. Так что все вместе — это смертельный коктейль.

— То есть ты считаешь, что они могут меня устранить?

Брогеланд смотрит на него серьезным взглядом.

— Это очень вероятно.

— Может быть, — говорит Хеннинг, глядя в окно. На противоположной стороне улицы стоит мужчина и курит. Хеннинг смотрит на него. Он смотрит на Хеннинга. Долго.

Он обдумывает сказанное Брогеландом. Его лицо есть во всех сегодняшних газетах. Нетрудно выяснить, где он работает, где живет, кто его родственники.

Вот черт, говорит он себе.

Мама.

Глава 45

Мужчины на другой стороне улицы больше не видно. Хеннинг не успел его хорошенько рассмотреть, заметил только, что тот был небольшого роста и крепкого телосложения. А еще он был лысым, но не полысевшим норвежцем, а человеком с кожей более смуглого цвета. Он был одет в шорты и белую открытую рубашку с короткими рукавами и с рисунком, который невозможно было разглядеть за те мгновения, что Хеннинг смотрел на него. И этого мужчины не видно.

Хеннинг на ходу набирает номер телефона мамы. В трубке раздаются гудки. Никто долго не отвечает. Его охватывает страх. Он пытается уверить себя, что ноги у нее работают не так уж плохо, но, когда обостряется болезнь, ей требуется время, чтобы переместиться из одного места в другое.

Он продолжает звонить. Может быть, она просто находится в дурном расположении духа, думает он, и долго не отвечает, чтобы пробудить у него угрызения совести. Обычно это действует. Действует и сейчас. Но черт бы тебя побрал, мама, говорит он про себя. Отвечай же, ради всего святого!

Хеннинг пересекает перекресток, у которого начинается улица Тейенгата. Он идет, опустив глаза вниз в попытке как можно лучше скрыть свое лицо, но чувствует, как сердце под рубашкой бьется все чаще и чаще. Черт бы тебя побрал, мамаша, снова думает он, ускоряя темп, ноги начинают сопротивляться, но он знает, что скоро уже дойдет до ее дома. Раз она не отвечает, значит, ему стоит поторопиться, он на ходу оглядывается по сторонам, но видит только суету, мельтешение людей, машин, такси, Хеннинг смотрит на них, но не видит их, при этом его не покидает чувство, что за ним следят, преследуют, в нос ударяет резкий запах чего-то вроде специй, он проходит мимо видеомагазина у станции метро «Гренланд», и в тот момент, когда он уже собирается повесить трубку, гудки на другом конце провода прекращаются. Но никто не отвечает.

— Мама? — произносит он тихо. Хеннинг не уверен, что голос его пробился через шум Гренланда, но он слышит ее дыхание. Во всяком случае, ее попытки дышать.

Ничего не случилось. По крайней мере ничего нового, потому что он слышит, что она злится. Даже когда она молчит. Мама обладает этой странной способностью: прочитать целую лекцию, не произнеся ни слова. Ей достаточно бросить взгляд, вздохнуть, фыркнуть, повернуть голову. У Кристине Юль имеется целый арсенал выразительных средств, чтобы донести до него мнения, которые она никогда не высказывает. Она похожа на Полоску, персонажа детской телепередачи, который всегда появляется на фоне разных цветов в зависимости от того, в каком настроении он пребывает.

Обычно Полоска попадает в переделки.

— Ты здесь? — продолжает он разговор.

Фырканье.

Понятно.

— Как дела, мама? — спрашивает он и мгновенно понимает, что его вопрос лишен смысла.

— Для чего ты звонишь? — всхлипывает она на другом конце провода.

— Просто хотел…

— Мне нужно молоко.

— Э-э-э…

— И сигареты.

Даже непонятно, почему Хеннинг ждет, что сейчас она попросит его зайти в винный магазин, потому что об этом она никогда не просит, это превращается в невидимый мостик, соединяющий ее телефон с телефоном Хеннинга, она надеется, что он догадается об этом ее желании без слов. И он догадывается. Наверное, поэтому.

— Хорошо, — говорит он. — Я скоро заскочу. Не знаю, успею ли сегодня, потому что у меня очень много дел, но совсем скоро. И еще одно, мама. Не открывай дверь незнакомым людям, хорошо?