Мнимая смерть - [29]

Хеннингу нравится вода. У него много приятных воспоминаний, связанных с соленым морем. И море помогает ему снова открыть глаза. Он поворачивается на бок, смотрит на часы в мобильнике и выясняет, что проспал почти три часа. Не так уж и плохо в его случае. И он думает, что этого вполне достаточно.

По крайней мере сейчас.

Не так уж много Хеннинг может сделать посреди ночи. Он встает, не прикасаясь к спичкам, тащится в гостиную, смотрит на свое пианино, но проходит мимо. Бедро начинает побаливать, но для таблеток еще слишком рано.

Он усаживается на кухне. Сидит и прислушивается к холодильнику, который то свистит, то гудит. Хеннинг думает, что скоро этот аппарат развалится к чертям собачьим. И он тоже.

Постоянное ворчание холодильника напоминает ему о семейной даче, на которой он не бывал долгие годы. Она находится недалеко от города Ставерн, около кемпинга в Анвикстранде, и представляет собой небольшое спартанское строение площадью около 30 квадратных метров. Гостиная и две тесные спальни. Кухня с маленькой плитой. Потрясающий вид на море. Множество гадюк.

Дачу построил его дед сразу после войны с минимальными затратами, и с тех самых времен там стоит холодильник. Насколько известно Хеннингу, его никогда не меняли. И он ноет и плачет почти как его собственный холодильник сейчас.

С тех пор как Хеннинг стал взрослым, он не бывал на даче. Он думает, что Трине наведывается туда время от времени, но не знает наверняка. Может быть, тот холодильник все еще там. Высотой он был не больше метра. Им всегда приходилось придерживать ногой дверцу холодильника после закрытия, потому что в противном случае она снова открывалась. У встроенной морозилки не было крышки. Полочки на дверце расшатались и потрескались, из-за чего тяжелые предметы вроде пакета молока или бутылки приходилось класть в сам холодильник.

Но он работал. Хеннинг до сих пор помнит, каким холодным могло стать в нем молоко. И он задумывается о том, что можно состариться, но оставаться в рабочем состоянии. Он никогда не пил более холодного молока, никогда не морозил так часто мозг, как во время летнего отпуска на их тесной даче. Но там было хорошо. Там было уютно. Они ловили крабов, купались, играли в футбол на широкой равнине у кемпинга, ходили в походы по горам, учились плавать, а по вечерам жарили сосиски на костре на пляже.

Пора невинности. Если бы всегда было так.

Ему интересно, помнит ли Трине те летние каникулы.

Хеннинг снова задумывается о шариате. Аллах-у-акбар. И он вспоминает слова Захида Мухтара, руководителя Исламского совета Осло, произнесенные в 2004-м: «Будучи мусульманином, человек подчиняется законам ислама, а для мусульман законы шариата главенствуют над всеми другими законами. И никакое иное толкование ислама невозможно».

Сразу после этого выступления Хеннинг брал интервью у социоантрополога из Института Кристиана Микельсена,[7] и та объяснила, что у большинства людей, живущих на Западе, сложилось искаженное представление об исламе. Несмотря на то что существуют тысячелетние традиции и определенное согласие относительно того, как следует толковать Закон Божий, нет такого понятия, как однозначно толкуемое шариатское законодательство. В каждом случае религиозные мудрецы, толкующие Коран и тексты хадиса, определяют, что правильно, а что нет. Толкования их разнятся в зависимости от того, какая культура оказала на них влияние. Большинство людей, во всяком случае в Норвегии, вспоминают о шариате, когда слышат о вынесении смертных приговоров в мусульманских странах. И это незнание сознательно используется.

Социоантрополог, имени которой он не помнит, показала ему норвежскоязычный сайт, где якобы законы шариата были перечислены пункт за пунктом, и там же указывалось наказание за несоблюдение этих законов. «Это так маргинально, — сказала она, указывая на монитор. — Только единицы смогут понять, что такое шариат, прочитав это. Только людям, которых не учили, что такое шариат, может прийти в голову мысль создать такую страницу. Они пользуются столь растяжимым понятием, чтобы добиться власти и влияния. А вот то, чего многие не знают: худуду и упомянутым в нем наказаниям в Коране придается не слишком большое значение, и именно поэтому многие ученые мудрецы полагают, что о худуде и наказаниях следует вообще забыть».

Хеннинг помнит, что интервью произвело на него огромное впечатление, поскольку основы его собственных предрассудков в отношении мусульман вообще и шариата в частности были подорваны. Но тем не менее когда он думает о наказаниях худуда и проводит связь с убийством Хенриэтте Хагерюп, то не все концы сходятся. Потому что она не была мусульманкой. Она не была замужем, и, насколько ему известно, она ничего не крала, хотя ей отрубили руку.

Хеннинг качает головой. Возможно, ему удалось бы увидеть разумную связь между всем этим пару лет назад, но сейчас его уверенность в том, что все это лишено смысла, крепнет и крепнет. В этом и заключается проблема. Смысл есть всегда. Надо только найти общий знаменатель.

Глава 21

Его квартира наводит на мысли о гаражной распродаже. Он не любит гаражи. Неизвестно почему, но они напоминают ему об автомобилях на холостом ходу, запертых дверях, кричащих семьях.