Мнемоскан - [98]

— Нет, конечно же, нет. Мы живём в просвещённом настоящем и хотим ещё лучшего будущего. — Он подошёл к столу истца и положил руку на плечо Карен; Карен накрыла его руку ладонью и переплела с ней пальцы. — Примите дальновидное решение, — продолжал Дешон. — Примите моральное решение. Примите верное решение. Признайте, что эта женщина — Карен Бесарян. Потому что, дамы и господа, как вы могли убедиться в ходе этого процесса, так оно и есть.

36

Дешон считал, что жюри будет совещаться в течение четырёх дней. Консультант по подбору присяжных, которого он нанял, оценивал это время в неделю, тогда как комментатор «Суд-ТВ» предполагал, что не меньше восьми дней. Мы с Карен вернулись в её дом и пытались занять себя чем-нибудь, кроме беспокойства за исход процесса. Мы сидели вдвоём в её гостиной — мы решили, что нам больше нравится сидеть; пусть даже с точки зрения усталости в этом и не было нужды, так казалось более естественным. Я сидел в раскладном кожаном кресле, она — неподалёку в другом кресле, читая бумажную книгу. Полностью откинувшись на спинку, я ясно видел, на какой она странице, и поэтому заметил, что она всё время перечитывает одну и ту же главу. Похоже, лишь её внутренний зомби мог заниматься чтением, пока мы были погружены в ожидание.

Я просматривал новости о бейсбольных матчах, которые пропустил, на планшете с выключенным звуком — я мог комментировать бейсбол по крайней мере не хуже платного комментатора.

Внезапно — хотя, разве бывает по-другому? — зазвонил мой сотовый телефон; рингтоном у меня была установлена тема из передачи «Хоккейный вечер в Канаде». Телефон лежал на кофейном столике. Я привёл спинку кресла в вертикальное положение, сгрёб телефон со столика, поднёс к глазам и посмотрел на его маленький экран, на котором было написано «Видео недоступно» и «Дальняя связь». Мне никогда не удавалось сопротивляться телефону — Карен говорила, что она может запросто его игнорировать, наверное, это умение приходит, когда становишься знаменитостью. Я нажал кнопку ответа и поднёс телефон к уху.

— Алло? — Тишина; мне показалось, что там вообще никого нет. — Алло? — снова сказал я. — Алл…

— Здравствуйте, — сказал мужской голос с британский акцентом. — Могу ли я поговорить с Джекобом Джоном Салливаном?

— Я слушаю… Алло? Алло? Вы меня…

— Очень хорошо, превосходно. Мистер Салливан, меня зовут Габриэль Смайт. Я работаю в компании «Иммортекс».

— Чем могу помочь, мистер Смайт?… Мистер Смайт?… Алло? Алло?

— Я прошу прощения за задержки, мистер Салливан. Видите ли, я звоню с Луны…

— С Луны! — Я увидел, как встрепенулась Карен. — Это насчёт…

— …конкретно из кратера Хевисайда на обратной стороне… да, да, это насчёт вашего оригинала. Как я сказал…

— Что с ним?

— …я нахожусь в Хевисайде, в месте под названием… пожалуйста, мистер Салливан, с таким задержками очень трудно разговаривать. Возможно, будет лучше, если мы будем говорить «приём» в конце реплики. Приём.

О, как я об этом мечтал!

— Согласен. Приём.

Тишина; затем:

— Вот, так лучше. Как я сказал, я нахожусь в Хевисайде, в месте, которое в наших брошюрах называется Верхний Эдем. Мистер Салливан, дело касается проживающего здесь вашего оригинала. Он…

— Он умер? — Я не ожидал, что меня поставят об этом в известность. Карен сочувственно положила руку мне на плечо. — Я… э-э… не хотел бы…

— …взял в заложники трёх человек и… что? Нет, нет, он не умер. Пожалуйста, дождитесь, пока я не скажу «приём». Он взял в заложники трёх человек…

— В заложники! Это невозможно. Вы уверены…

— …забаррикадировался внутри лунобуса вместе с ними и… Пожалуйста, мистер Салливан, мы договорились, что вы дождётесь, пока я не скажу «приём». Я ещё…

— Простите.

— …не закончил. Ваш оригинал требует встречи с вами. Вот теперь — «приём».

Карен придвинулась ко мне так близко, что могла слышать обе стороны диалога. Её зелёные глаза округлились.

— Мистер Салли…

— Да, я здесь. Простите.

— …ван. Вы ещё там? Приём.

— Да, да. Я здесь. Но, послушайте — это какое-то безумие. Я знаю… я знаю себя. Я никогда и ни при каких обстоятельствах не сделал бы ничего вроде захвата заложников. — Тишина; потом я вспомнил: — Приём.

Мы с Карен обменялись обеспокоенными взглядами, пока текли секунды.

— Да, мы понимаем. Но… возможно, вы уже знаете? Был найден способ лечения вашей… его болезни. Приём.

— Правда? Вау! Нет, я ничего такого не слышал. Это… это великолепно. Гмм… приём.

Тишина, затем:

— Мы, разумеется, организовали операцию. Однако операция имела побочные эффекты. Доктор, который его лечил, предположил, что разладились его нейротрансмиттеры, причём серьёзно. От этого у него развилась паранойя и склонность к насилию. Приём.

— Вы можете это поправить?

Снова тишина, пока радиоволны преодолевали пропасть между мирами, потом, хотя я опять забыл должным образом закончить реплику, голос с британским акцентом заговорил снова:

— Разумеется — если мы сможем заставить его лечиться, с ним всё будет в порядке. Но сейчас, как я сказал, он держит в заложниках трёх человек в лунобусе. И он требует вернуть ему права на его личность. Конечно, мы…

— Вернуть что?

— …объяснили ему, почему это невозможно. Не существует юридической процедуры для…