Мне суждено любить - [15]

— Слава Богу.

Берт с нарочитым вниманием изучал счета на столе.

— Твоя заботливость могла бы радовать, не знай я, что ты в первую очередь думаешь о себе.

Элис вздрогнула.

— Почему ты говоришь так?

— А разве я не прав? Ты только ждешь не дождешься, как бы уехать отсюда.

— Ты всегда будешь думать обо мне так гадко?

— До тех пор, пока ты не дашь мне повода думать иначе.

— Ты не в состоянии просто предположить, что я беспокоюсь о Саймоне?

— Правда?

— Да, Берт, я беспокоюсь о нем и о Заре. Ты можешь не верить мне, я вижу, что не веришь, но они оба мне очень симпатичны. Должно быть, ужасно для бедной Зары видеть своего мужа в таком состоянии и понимать, что не можешь помочь.

Берт все еще был погружен в бумаги на столе.

— Да, это непросто для нее.

— Я так счастлива, что Саймону лучше.

— Я сказал, что он вышел из критического состояния, но до выздоровления еще очень далеко, Элис. И потребуется немало времени, прежде чем он сможет вернуться к работе.

— Я рада, что дело идет на поправку, и не спрашиваю, когда это произойдет.

Они смотрели друг на друга через стол, и, казалось, воздух между ними начинал накаляться от напряжения.

Спустя мгновение Берт сказал:

— Твои приятели не звонили тебе сегодня?

— Нет.

— Тебя это не удивляет?

— Не особенно. Клайд знает, что я всегда сама улаживаю свои дела.

— Похоже на то. — Он помедлил. — Я думаю о Саймоне. Странно, что твоя компания не проявляет ни малейшего интереса к его состоянию. Никакого чувства вины и ответственности!

Элис сжала губы. Несколько раз за сегодняшний день она сама спрашивала себя об этом. И с каждым часом, глядя на молчащий телефон, ее переполняло презрение к бывшим друзьям. Но она не собиралась обсуждать это с Бакстером.

— Тебе удалось поговорить с Зарой? — сменила она тему.

— Да.

— И я могу пожить в их доме?

Лучи полуденного солнца пробирались в окно, играя бликами на его темноволосой голове и высвечивая маленькими золотыми искорками карие глаза. Он молча смотрел на нее, не торопясь с ответом.

Элис сидела, сложив руки на коленях. Светлые прямые пряди волос, открывающие высокий лоб, были перевязаны синей бархатной лентой. Свободного покроя рубашка в крупную голубую клетку заправлена в джинсы, стянутые на тонкой талии грубым ремнем. На плечи наброшен серый шерстяной свитер. Вся ее жизнь прошла здесь, в Африке. Это наложило на кожу постоянный загар, но легкие веснушки, прозрачная зелень глаз, светлые волосы выдавали европейку.

— Ты не ответил на мой вопрос, Берт.

— Да, Элис, ты можешь переехать в хижину.

Она перевела дыхание.

— Они не возражают?

— Я говорил только с Зарой, естественно. Скажу, что она была страшно удивлена, но если ты так хочешь, ничего не имеет против. Зара, — губы Берта сложились в жесткую ухмылку, — очень благодарна тебе.

— Мне? За что?

— За твое участие и помощь. Я не стал говорить ей, что ее благодарность не к месту… — Голос его звучал жестко.

— Итак, все уладилось. Я… я должна собрать вещи, и пока не станет темно…

Она не договорила, так как он перебил ее.

— Я провожу тебя.

— О, это совсем не обязательно, ты ведь позволишь мне взять джип? Я спрашивала тебя об этом утром, но ты так и не ответил.

— Ответ отрицательный.

— Но тебе нечего беспокоиться, я знаю, где находится хижина, и вполне могу добраться сама.

— И все же — нет.

— Это просто глупо, ты не понимаешь? Я не хочу, чтобы ты ехал со мной.

— Что ж, печально, но тебе все же придется примириться с моим обществом, Элл.

Взглянув, она прочитала такую непреклонность в глазах Бакстера, что поняла бесполезность своего спора и полное отсутствие шансов на победу.

— Хорошо, — сказала Элис примирительно, — но это первый и последний раз, потом я буду ездить одна.

— Нет, Элис. Ты не будешь ездить одна. И еще: ты не сделаешь и шага из хижины ночью. Понятно?

— Это звучит как приказ.

— Да, именно так, — сказал он спокойно.

— Я понимаю, если бы я собиралась одна разгуливать по саванне…

— Ты не прожила бы и дня. Саймон и Зара — африканцы, они знают все дороги вокруг, ты — нет.

— Конечно, я не спорю. Но… хижина ведь находится недалеко от лагеря. Я думаю, что могла бы добираться сама. Твои страхи необоснованны, Берт.

Он нетерпеливо тряхнул головой.

— Подумай хорошенько, девочка. Тебе придется уезжать и приезжать в полутьме. И нигде нет уличных фонарей. Ты не задумывалась, как просто в таких условиях попасть в переделку? Без должного опыта легко сбить кого-нибудь, зебру или жирафа, которые, случается, переходят дорогу. Ты настаиваешь на своем решении ночевать за пределами лагеря, но я не позволю твоему сумасбродству стать причиной беспокойства животных. И если ты думаешь, что, умоляюще глядя своими изумрудными глазами, ты переубедишь меня, не надейся.

Какое-то время они сидели молча. Затем Элис первая нарушила тишину.

— Ты сердишься?

— Совершенно верно. Как ты догадлива. Потому что для всех было бы гораздо проще, если бы ты пожила в моем коттедже. Но нет, ты настаиваешь на своем решении. Это лишено смысла, Элис. Я дал ясно понять, что тебе нечего меня опасаться. — Он помолчал секунду. — Если бы ты боялась потерять невинность, тогда еще можно было объяснить твое нежелание жить в одном доме со мной, а так…